– Трюфельный? – ноет Юханнес, – а разве за три ряда дают не кремовый?

– Не надо, Юханнес, – отвечает мужчина с часами, – он будет после паузы, ты же знаешь.

Улине наклоняется ко мне:

– Да, теперь Агнес обрадуется, вот увидишь.

– Давайте сделаем кофейную паузу, а потом сыграем в последнюю игру на сегодня, – объявляет Сив в микрофон. Она поднимается и идёт к длинному столу, персонал уже готов разносить серебряные кувшины с кофе, сахар и сливки.

– Думаю, я пойду, – говорю я и передаю билет вместе с подносом Юханнесу. Мерете здесь нет, так что я решаю вернуться в квартиру за новой дозой дюфалака и последующей сессией потуг в туалете, – спасибо за всё.

– Торт твой, – Юханнес передаёт его обратно, – я всё равно не переношу трюфели.

– Вы тоже? – я в отчаянии смотрю на Бернадотт и Улине, обе качают головами.

Улине хлопает меня по плечу и шепчет:

– Будь осторожен, мальчик мой. И передай привет Агнес.

Я поднимаю упаковку салфеток и поднос и иду в сторону выхода. За моей спиной раздаётся треск из колонок и, кажется, кто-то заводит грампластинку; звучит свистящая органная музыка, кто-то играет на старой фисгармонии, как в молитвенном доме, и девушка с юга Норвегии начинает петь… Тётушка сказала, что ангелы дома ждут. Их ждёт небо. Ждёт Христос. Только подумать, что я сейчас с ними. О, как хочу я забыться…

– Уходишь? – спрашивает женский голос, когда я наконец начинаю отпирать дверь.

– Я тебя искал, – отвечаю я, увидев Мерете. Она идёт ко мне с сетчатым мешком в руках, в нём много камней разных цветов.

– Ну, вот я и пришла, – говорит она и касается моего плеча свободной рукой, – чего ты хотел?

– И долго ты так ходил? – мы идём к выходу из жилищно-коммунального центра. Мерете всё ещё держит меня за руку, как будто я один из тех постояльцев, которых нужно отводить обратно в комнату для отдыха.

– Чуть больше недели, – отвечаю я, – с тех пор, как вышел из тюрьмы.

– Тюрьмы? – я замечаю, что её хват ослабевает, – но разве ты не…

– Долгая история. Можешь как-нибудь спросить об этом Харви.

– Не имеет значения, – она снова обхватывает руку, – ты мне нравишься.

– Спасибо, – бормочу я и опускаю взгляд на мешок с камнями, – зачем они тебе?

– Это мои кристаллы, – отвечает Мерете, – для сеансов терапии. Харви покупает их в России, – она сжимает руку сильнее, – по дешёвке.

– Ты их продаёшь?

– Разумеется. Яшма, кварц, зелёный авантюрин, мы зовём их камни желаний, красно-розовые кристаллы родохрозита. Тёмно-синие лазуриты из Афганистана, аметисты, родониты, флюориты всех цветов: белые, чёрные, лиловые, голубые, зелёные и жёлтые, да, а некоторые почти бесцветные. Изумруды, малахиты, ониксы, сердолики, рубины, агаты, апатиты, бериллы, топазы, сугилиты, розовые кварцы и лунные камни.

– Дорого?

Мерете моргает:

– Не без прибыли, конечно.

– И их мы будем использовать, чтобы… чтобы…

– Именно, – объясняет Мерете, когда мы подходим к квартире.

– Торт? – спрашиваю я, когда мы заходим в гостиную. Я ставлю поднос и упаковку салфеток на кухонный стол.

– Нет, спасибо, – говорит Мерете. – Мне сказали, что именно ты выиграл трюфельный торт. Его испекла Берит, она одна из наших постоялиц отделения реабилитации. – Мерете открывает мешок с драгоценными камнями и засовывает туда руку. – Но она многое забывает. Её торты уже не такие, какими были раньше, скажем так.

– Отлично, – отвечаю я и наклоняюсь над кухонным столом, когда во мне снова просыпается боль.

– Ты готов? – Мерете держит два камня из сумки в руках, потирает их друг о друга и знаком показывает мне подойти. – Не бойся. Кристаллотерапия совершенно безопасна. Просто возьми подстилку и ложись на пол передо мной.

В комнате тепло, я снимаю свитер, так что на мне остаётся только футболка, подхожу к ней и ложусь на спину.

– Ты пьёшь таблетки?

Я киваю.

Мерете трёт камни друг о друга и смотрит на меня.

– Я это вижу.

– А?

– Миоз. Узкие зрачки, – она кивает с закрытым ртом, – это совершенно нормально. Это вполне может тебе помочь. Тебе нужно что-нибудь ещё, чтобы успокоиться?

– Радио, – отвечаю я хрипло. Я вытягиваюсь на полу, пока она отошла повернуть рубильник на приёмнике, – и кофеварка. Включи её.

– Пойдёт? – спрашивает она, включив кофеварку и найдя радиостанцию, на которой играет лёгкая танцевальная музыка на фортепиано.

Я киваю.

– Нет, подожди, – восклицаю я, а затем резко поднимаюсь, хватаю с пола сумку и бегу в ванную. Там я достаю из сумки флакон духов, закрываю глаза и рот, а потом распыляю жидкость прямо в лицо. После этого я глотаю ещё две таблетки оксикодона и возвращаюсь обратно в гостиную.

Мерете сидит и ждёт на краю гостиного стола. Она недовольно зажимает нос из-за сильного запаха духов, но ничего не говорит. Она садится на колени около меня, когда я снова ложусь на пол.

– У человеческого тела есть семь чакр, – рассказывает она, согревая в руке красный камень, – это энергетические диски или центры, которые расположены вдоль позвоночника. Чакры направляют, распределяют и регулируют расход энергии и импульсов в теле. Мы расположим камни в этих точках, чтобы вибрации камней совпали с вибрациями чакр.

Мерете начинает раскладывать камни разных цветов и форм в прямую линию от талии до лба: там она кладёт тёмно-лиловый овальный камень. После этого она берёт узкий продолговатый прозрачный кристалл и начинает рисовать им странный узор на моём животе и талии, тихо что-то приговаривая, так тихо, что я не могу разобрать, что она говорит.

Я чувствую, как мои дурные мысли уплывают прочь тяжёлыми облаками, и тело охватывает эйфория, ощущение покоя и умиротворения. Боль уходит, открывая дорогу новым ощущениям. Наконец-то таблетки начинают действовать.

– Я ощутила глубокую скорбь, – вдруг слышу я слова Мерете сквозь белую сетчатую мембрану, которая нависла между нами, – когда мы впервые встретились у нас дома и ты подал мне руку. Поэтому я так резко притянула её к себе.

– Что? – бормочу я. Мои зрачки тяжелы, и трудно держать их открытыми.

Я чувствую камни на животе, на груди, шее и до самого лба. Они как будто вращаются, снова и снова, всё сильнее впиваясь в ткани. Придавливают меня к полу, чтобы я не мог двигаться.

– Потом я увидела её между тобой и Харви на парковке.

Я пытаюсь что-то прошептать, но губы не шевелятся.

– Она будто парила между вами.