быстрее, Агор! Рупер, вставляй туда трубку! Не мешкай, язви тебя, быстрее! Все, откачивай кровь из легкого. Теперь руки прочь.

Вспышка.

— Дагна, не надо так волноваться! Что на тебя нашло?

Она была на полголовы ниже его ростом и вдвое уже в плечах. Крепко сбитая, стройная, уверенной пружинистой походкой она направилась к двери их покоев в Маунтиндире. Она очень гордилась их новым просторным жильем в верхних ярусах, которое они смогли выкупить три месяца назад на ежегодных торгах за немаленькую, даже по меркам, в общем-то, привыкших к золоту, дварфов, сумму в тысячу золотых. Теперь до главных ворот было всего четверть часа пешком и пять минут на подъемнике. Она очень любила выходить на поверхность и смотреть на звезды, шутя, что это, верно, алмазы в потолке мирового чертога.

— Фрея, прошу, останься. Я почти закончил комплект снаряжения для тебя и других горняков.

— Мы не горняки, мой дорогой, а геологоразведка! — улыбнулась она и подняла тяжелый заплечный мешок с инструментами, стоящий на скамье у выхода.

— Да послушай же! — Дагна торопливо подошел к ней и, положив могучие руки на ее плечи, мягко надавил, усаживая дварфийку на скамью. — С этой броней тебе будет не страшен ни газ, ни обвал. Я все предусмотрел!

— Совсем все? — лукаво улыбнулась она, аккуратно поставив мешок на пол и обнимая дварфа. — А вес твоей брони снова будет как у хадар первого ряда, да?

— Нет, — нахмурился дварф, досадливо поджав губы. — Эту проблему я уже решил.

— Дагна, ты же понимаешь, что мне нужна подвижность? — она легонько взъерошила его волосы. — Моя группа ходит там, где еще не ступала нога рудокопа, и своды пещер никогда не касалась кирка, а норы там, я тебе скажу…

— Зерор Всеотец! — дварф посмотрел ей в глаза. — Фрея! Горы колотит дрожь уже седьмой день. Ты сама знаешь, что сейчас они снова растут! Дай им успокоиться, а я как раз закончу!

Фрея вздохнула и с улыбкой, высвободившись из его объятий, поднялась со скамьи.

— Дагна, я верю в твой талант. Но я должна идти сейчас. Группа уже ждет на выходе с тридцатого глубинного. Я говорила, что нужно найти очаг этой жилы…

— Потому что разработка ответвлений нецелесообразна, да, я помню, — проворчал дварф, огладив густую русую бороду.

— И потому я не получу плату, пока мы не найдем очаг как минимум в полтысячи тонн.

— Ты идешь за ним уже три яруса.

— Ну что поделать, если жила петляет, как горный ручей! — надев заплечный мешок, Фрея шутливо нахмурила брови и уперла руки в боки. — Ты что же, сомневаешься во мне, долгобородый?

Дагна усмехнулся и покачал головой. Он любил ее вечно веселый нрав, любил, что она в любой момент готова рассмеяться, зная, как она меняется там, во тьме неизведанных пещер на глубине нескольких километров. Он просто ее любил.

— Нисколько, Фрея. Ты лучший рудознатец и геологоразведчик в Маунтидире.

— То-то же! — вскинула подбородок она, расплываясь в улыбке. — Все, мой дорогой изобретатель, увидимся через неделю.

Дагна подошел и крепко обнял Фрею, с наслаждением вдыхая ее запах, зная, что в ближайшие семь дней будет лишен этого, стараясь надышаться впрок. У него никогда не получалось.

— Береги себя, раз уж решила, — тихо сказал дварф.

— Непременно! — Фрея поцеловала его и открыла дверь. — Надеюсь, к моему возвращению ты закончишь свой шедевр! Не терпится уже примерить! Приключения только начинаются!

— Будь уверена, не выйду из мастерской, пока не завершу работу! — улыбнувшись, кивнул Дагна.

— Не забывай про еду и, пожалуйста, ночуй дома хоть иногда! — сказала она, переступая порог.

— Ладно, возвращайся поскорее. Без тебя тут пусто, — он стоял в дверях, провожая ее взглядом, когда Фрея встала на платформу подошедшего подъемника.

— Ты просто еще не привык к новому дому! — крикнула она, помахав ему рукой, и скрылась за ограждением, отправляясь вниз.

«Мне не забыть тот день. Гора вздрогнула и заходила ходуном, а меня разбудила гранитная статуэтка лучшего резчика Маунтиндира Алкнейра, свалившаяся мне на голову с полки над нашей кроватью. Проклятый обвал случился на шестой день, когда она должна была уже возвращаться. С двадцать седьмого глубинного и ниже все было завалено. Почти два месяца мы откапывали штольни и шахты. А потом группу Фреи нашли. И свет моей жизни погас. Я помню».

Вспышка.

— Качай-качай, чтобы легкое не спалось, Рупер! Так, верно. Вынимай трубку, довольно. Агор, шьем!

— Слушаюсь, господин Элвиг!

— Все молодцы, — устало похвалил лекарь, принимая из рук подмастерья изогнутую иглу и нить. — Справились меньше, чем за три часа! Теперь глядите еще раз, как нужно зашивать рану. В следующий раз шить будешь сам, Агор…

Дрейк, страшно нервничал, переживая за Дагну, успевшего за столь короткий срок стать ему другом, и старался не смотреть на то, что там лекарь творит с его ранами. Дрейк доверял Элвигу, зная, что тот сделает действительно все, что сможет, для спасения жизни любого, кто попадет на его стол. Старый оружейник решил переключиться на что-то другое, чтобы скоротать ожидание и поберечь остатки в конец расшатавшихся нервов, и подошел к небрежно отброшенному орочьему копью и поднял его, вглядываясь в наконечник. Затем протер глаза и поднес еще ближе к глазам.

— Что за бесовщина! — прошептал он. — Отис, Говорун, гляньте-ка!

— Что тут, мастер Дрейк? — спросил, заглянувший ему через плечо доспешник.

— Погляди на наконечник внимательно.

Отис вгляделся и, подобно старому оружейнику, начал яростно тереть глаза.

— Да не может быть такого, — с недоверием произнес он. Говорун кивнул, знаками показывая свое согласие с товарищем.

— Не может, а оно вот! — Дрейк со значением постучал костяшкой согнутого пальца по железу.

— Он, что, оплавлен что ли? — ошарашено спросил Отис, почесывая затылок.

— Сам видишь, — Дрейк вздохнул и поглядел на лежащего на столе дварфа. — Неужто жидкий огонь течет в твоих жилах, господин Дагна Тяжелый Молот? Ох непрост ты, ох непрост.

Тщательно вымыв руки в бадье с водой, стоящей в углу, к кузнецам подошел лекарь Элвиг, вытираясь куском чистой льняной ткани.

— Что тут у вас?

Ему, молча протянув копье, указали на покрытый тусклой серой патиной с выщербленными краями лезвия наконечник.

— Любопытно, — хмыкнул лекарь, возвращая трофейное оружие Дрейку. — Что любопытнее, так это то, что дварф жив и поразительно здоров для смертельно раненого. Обычно с такими увечьями, если и выживают, что чистая случайность и невероятное везение, то пока стабилизируются, пройдет еще не меньше нескольких дней, а тут же… Я и шил-то скорее по привычке. Дыра в легком зарастает чуть ли не на глазах, рана на боку и вовсе засохла и больше не кровит уже