Жюли замолчала, представляя себе эту картину.

– А сейчас?

– Что сейчас?

– Раньше знала, что будет много детей. А сейчас?

– А сейчас не знаю, – Жюли почувствовала, что у нее в глазах всё вокруг начинает влажно расплываться.

Шумит вода… Не очень громко, но настойчиво и монотонно. Без умолку.

– Ты всё-таки другая сегодня… Странная… – покачал головой Жан-Жак.

Жюли и сама это чувствовала. Но нет. Она не станет плакать при Жан-Жаке. Она не будет нагружать его своими проблемами. Зачем? Он ничем не сможет ей помочь. Только разволнуется. И понаделает каких-нибудь глупостей – сгоряча.

– На днях мне приснился ужасный сон, – сказала она. – Как будто я бегу к тебе на встречу. Спешу, опаздываю… Наконец вижу тебя, ты идешь по другой стороне улицы. Я кричу, машу рукой – ты смотришь на меня и не узнаешь! Скользишь по мне глазами, будто я абсолютно незнакомый человек, и проходишь мимо! Прикинь? Смотришь на меня как на пустое место и не узнаешь! Я проснулась, и вся подушка была мокрой от слез!

– Да что с тобой сегодня!

– Нет-нет, ничего. Что-то попало в глаз.

Как много мыслей в голове у Жюли, как много невысказанного. Как много такого, о чем и сказать-то не знаешь как…

Например, вот об этой воде. О том, что она точно так же шумела сто, двести, тысячу лет назад. И даже миллион лет назад она, возможно, всё так же падала сверху вниз и бежала дальше, в долину, к большой реке, к далекому морю. Сколько тысяч, сотен тысяч людей за всё это время вот так сидели на берегу, то радуясь, то страдая и мучаясь. Вода, наверное, ко всему привыкла, ее ничего не трогает, ей всё равно. Людям всегда кажется, что с ними происходит что-то великое, то, что ни с кем больше не случалось. А река и водопад уже сотню, тысячу раз видели всё это в подлунном мире.

Жан-Жак осторожно тронул Жюли за локоть.

– Что?

– Пора ехать… Скоро стемнеет.

– Сейчас, сейчас… Еще только одну минутку.

Только одну минутку… Всего одну…

Ах, если бы можно было вообще никуда не ехать. Сидеть так и сидеть. И забыть про всё – про Доротею, про воинов, про Курта, про всё…

Ах, если бы только было можно!..

В среду не было двух первых уроков. Жюли могла бы поспать подольше, но почему-то проснулась ни свет ни заря, едва ли не раньше всех в доме.

Она проснулась в каком-то томительно-тревожном настроении. Подушка была мокрой – видимо, Жюли плакала во сне. Но под утро ей, похоже, приснилось что-то радостное, на губах осталась светлая улыбка, а в сердце – отчаянная надежда: может быть, всё пустяки и всё образуется?

Она некоторое время лежала в постели, пытаясь вспомнить, что же случилось в утреннем радостном сне. Но так и не вспомнила – она редко запоминала сны.

Одно было очевидно – ей снился Жан-Жак. Жюли смутно помнила теплое море, ленивые волны, нагретый солнцем песок. Кажется, они валялись на пустом пляже, в отдалении ловили волны серфингисты, и Жан-Жак пытался ее поцеловать. А что? С него станется! Когда-нибудь они обязательно поедут к морю. Жюли попробовала представить, как это может быть, и то, что получилось, ей так понравилось, что она даже тихонечко рассмеялась сама с собой.

Она достала телефон и принялась листать фотки последних недель, те, где они с Жан-Жаком были вместе. Вот они на карусели. Вот в шлемах на великах. Вот он дурачится и строит важное лицо… Какой же он всё-таки милый, ее Жан-Жак, – в который раз думала Жюли. Милый и немного смешной!

Она встала, как была, в пижаме, присела к компьютеру и принялась в тысячный раз изучать его страницу в социальной сети. Слушать музыку, которую он добавил. Пересматривать ролики, которые он запостил… Заходить на страницы его друзей и подруг…

Спускаться вниз к родителям не хотелось: они завтракали, папа собирался ехать в офис, у Жюли было светло и торжественно на душе, а внизу наверняка было буднично и деловито.

Так всегда бывает: когда времени у тебя навалом, оно пролетает особенно незаметно. Завтракала Жюли уже на бегу. И наспех бросала в рюкзак учебники и тетради.

На остановке оказалось, что ее автобус уже ушел, а следующего нужно ждать пятнадцать минут. До школы было всего три остановки, и Жюли пошла пешком.

Вдохнув полной грудью теплый, почти летний, напоенный запахами цветов и молодой листвы воздух, Жюли почувствовала, что ее всю до краев наполняет необъяснимый восторг. Всё будет хорошо! Всё обязательно будет хорошо! С каждой минутой она всё прибавляла и прибавляла шагу, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать.

У Рудольфа уже начался час мильхенбургских кумушек – почти все столики в кондитерской были заняты. Женщины, как всегда к этому часу принаряженные и тщательно причесанные, оживленно обсуждали кто последние новости, кто погоду, а кто роковые изменения в судьбах героев сериалов, произошедшие за вчерашний вечер. Жюли всегда забавляла серьезность, с какой кумушки относились к своим ежедневным посиделкам. Лица у них были такие, будто бы они решают вопросы государственной важности.

Наибольшей популярностью у кумушек всегда пользовались столики у окна – можно было не только разговаривать, но и следить за тем, что происходит на улице: кто куда идет, кто с кем разговаривает, кто и куда поехал в автомобиле. Не то чтобы женщины глазели по сторонам – этого еще не хватало, – но и упустить что-нибудь важное было бы для них обидно.

Жюли приготовилась церемонно раскланяться с соседками и даже нацепила на лицо самую свою очаровательную улыбку, но кумушки, заметив ее, вдруг как по команде замолчали и вытаращили глаза. Жюли опешила. Что это они вдруг? На всякий случай она придирчиво изучила свое отражение в витрине, но не заметила ничего необычного.

Жюли уже входила в ворота школьного двора, когда ее нагнала Стелла.

– Привет! Что-то я тебя в автобусе не видела, – сказала Стелла. – Папа на машине подвез?

– Нет, я пешком… Погода – красота!

– Погода отличная, – запнувшись, согласилась Стелла. – Не опоздаем?

– В самый раз.

– Как дела? – в бодрой интонации Стеллы Жюли послышалось что-то подозрительное.

– Отлично. А у тебя? – спросила она. – Виделась с Фабрисом?

– Нет еще! – Стелла осторожно взглянула на Жюли.

– Что? Что-то случилось?

Стелла помялась.

– А ты нашу газету читаешь?

– «Вафельные ведомости»? Нет. А ты что, читаешь?

– Я так… Иногда… – почему-то покраснела подруга.

– То, что там пишут, – полная чушь! Мой папа вообще считает, что Шпатель – провокатор!

– В общем, да, – после паузы согласилась Стелла.