– Да?

– Что будто бы произошел какой-то неприятный инцидент на мосту. Между тобой и этими, как их, Воинами Кулака…

– Пустяки, папа! Не обращай внимания.

– Ты уверена?

– Уверена.

Когда дети вырастают, они начинают понимать многое из того, чего не понимали раньше, и с ними можно говорить как со взрослыми. Это хорошо. Но есть и минусы. Выросшего ребенка нельзя заставить говорить о том, о чем он говорить не желает. Чтобы остаться своему ребенку другом – не настаивай. Захочет – расскажет сам.

– Ты знаешь, малыш, – задумчиво сказал папа, – я совсем не одобряю того, что делает новая учительница. Или того, что пишет наша газета. Но я адвокат, и мои клиенты…

– Я знаю, папа! Для твоих клиентов важна прежде всего твоя репутация. А среди них есть разные люди… Но что же мне делать? Не могу же я притворяться, что верю во все эти глупости про вафли и шоколад… Не могу же я из-за каких-то дураков предавать своих друзей?

Как часто молодые люди, только вступающие в жизнь, видят в ней лишь черное и белое, плохое и хорошее, добро и зло и не желают идти ни на какие компромиссы! С одной стороны, это неразумно, им не хватает жизненного опыта, который учит осмотрительности и терпению. А с другой… А с другой стороны, многим взрослым не хватает именно этого – прямого и ясного взгляда на жизнь, бескомпромиссности, смелости называть вещи своими именами…

– Предавать, конечно, никого не надо, – осторожно проговорил адвокат. – Но иногда складываются ситуации, когда промолчать – разумнее, чем спорить с потерявшей рассудок озлобленной толпой.

– Ах, папа! Милый мой, хороший папа! Я понимаю: тебе это так неприятно! И мне очень, очень жаль! Но ведь ты сам говорил: вражда между нашими берегами – ужасная глупость! Ее придумали и раздувают нехорошие, нечестные люди. И верят в нее только недалекие, разочарованные, озлобленные на жизнь лузеры!

– Да, я так говорил. Но…

Адвокат посмотрел в глаза дочери и понял: никакие «но» не могут быть оправданы. Он побледнел. Взял со стола китайский костяной ножичек для разрезания бумаг и принялся вертеть его в руках.

Многие неприятности в жизни происходят из-за того, что умные и честные молчат – в то время, как кричат неумные и нечестные. Первым не хочется связываться: вступишь в глупые пререкания, и через некоторое время сам будешь мало отличаться от своих оппонентов. Хочется остаться в стороне. А потом оказывается, что в этом мире – в твоем мире – слышны только глупые и лживые голоса.

А может, всё дело в том, что умным и честным иногда попросту не хватает мужества?

– Ты уверена, что поступаешь правильно? – только и спросил у дочери отец.

– Да.

– И ты не будешь потом ни о чем жалеть?

– Не буду.

Адвокат перестал вертеть ножик и положил его обратно в кожаный бювар.

– Но я могу для тебя что-нибудь сделать? Чем-нибудь тебе помочь? Скажи!

– Боюсь, что нет. Ты не можешь ничего сделать. Только потерпи немного. Всё утрясется. Вот увидишь. Всё будет хорошо. Всё будет очень хорошо!

А в субботу днем позвонила Стелла.

– Ты где? Мне нужно срочно с тобой поговорить!

Они встретились в сквере недалеко от дома Жюли.

– Что случилось?

– Представляешь, сегодня утром меня разыскала «бывшая» Фабриса.

– Кто?

– Ну, девушка, с которой Фабрис встречался до меня.

– Да ты что! Как она про тебя узнала?

– Следила. Видела, как мы вместе выходили из его дома.

– И теперь пришла выяснять отношения?

– Слава богу, нет. Пришла рассказать, как они расстались.

– Ого! И кто она?

– Продавщица из магазина косметики.

– Красивая?

– Не знаю… Наверное, да… Но это неважно.

– Ну, рассказывай, рассказывай.

– Они встречались с Фабрисом два года.

– Это много или мало?

– Не перебивай, пожалуйста, у меня и так в голове кавардак. Они встречались два года, и сначала всё было круто, очень круто. Но потом Фабрис изменился, стал рассеянным, начал пропадать. Не звонил целыми неделями, затем появлялся на вечер и опять исчезал.

– Так-так. И что?

– Она решила, что у него завелся кто-то еще… И стала за ним следить…

Жюли сделала страшные глаза: «Ничего себе страсти-мордасти!» Но сдержалась и ничего не сказала.

– Оказалось, что он с приятелями целыми днями пропадает в клубе. С этими самыми – хулиганами. Они в складчину снимают зал на окраине города, поставили там тренажеры, сами «качаются» и других пускают – вроде как бизнес. Так эта Рита…

– Подружка?

– Ну да. У нее совсем крышак снесло от ревности. Она решила, что туда к ним девчонки приходят. Подкупила уборщицу, та пустила ее ночью в клуб, и Рита обшарила там все углы. И знаешь, что она нашла в задней комнате?

– Что?

– Биты, ножи, кастеты, маски на лицо. Машинку, чтобы листовки печатать. И баллончики с краской – целый мешок баллончиков с краской!

– Да ты что?! И что это значит?

– Я просто не знаю, что думать.

– Ты думаешь, это они сделали – все эти надписи, флаг и всё прочее?

Жюли смотрела на Стеллу с тревогой. Та была готова расплакаться.

– И что ты теперь будешь делать?

– Я не знаю.

– Наверное, нужно сообщить в полицию?

– Как я могу? Я же его девушка.

Стелла была права. А если бы оказалось, что Жан-Жак занимается чем-нибудь таким? Как бы в таком случае поступила Жюли? Большой вопрос…

– Тогда, может быть, тебе самой с ним поговорить?

– Я боюсь. Эти его друзья… У них такие глаза…

– Какие?

– Для них люди – как тараканы.

– Но что-то надо делать!

– Ах, я не знаю! Я вообще ничего не знаю!

Торопясь на следующий день по школьному коридору в библиотеку, Жюли заметила, а точнее, почувствовала чей-то пристальный взгляд, направленный ей в спину. Обернувшись, она увидела Курта возле доски объявлений – и он поспешно отвел глаза. Пройдя по инерции еще немного, Жюли замедлила шаг, потом развернулась и направилась к юноше.

– Привет! – сказала она.

Курт побледнел и гордо отвернулся.

– Слушай! Вся эта история на мосту… – проговорила Жюли. – По-дурацки как-то получилось. Я слышала, у тебя были неприятности…