Не моргнув глазом, Мари-Франсуаза дала свое согласие. Когда же король осторожно завел речь о том, что Афонсу VI не совсем в себе, она заявила, что тем больше в ее распоряжение представляется возможностей действовать не только в интересах Португалии, но и Франции.

– Женщина с головой на плечах всегда сумеет найти выход из любой ситуации!

Мадмуазель де Савойя-Немур также к весьма к месту намекнула, как неустанно будет хранить в памяти тот факт, что обязана своим высоким положением монаршему кузену. Людовик ХIV оценил сообразительность девицы, и переговоры с черепашьего шага переключились на галоп, но все-таки протянулись до начала 1666 года. Когда все условия и величина приданого, выделенного щедрым Людовиком, были утрясены, в марте состоялось венчание по доверенности с представителем заморского жениха. Мари-Франсуаза деятельно готовилась к отъезду, она затерзала своими претензиями портних, ювелиров и прочих поставщиков модных товаров, ибо была намерена ослепить своих подданных воистину парижским шиком и вывести португальский двор на уровень французского. Одних платьев было заказано сто пятьдесят штук.

Шел поиск сопровождающего для будущей королевы – человека, который должен был затем остаться в Лиссабоне еще на три года, пока молодая королева не освоится там полностью. Его задачей было не допустить никакого ущемления прав молодой женщины и предупреждать все недружественные поползновения со стороны португальского двора, который был просто неизвестен во Франции. Кстати, одним из кандидатов на это место была вдовая Франсуаза Скаррон, супруга скончавшегося популярного поэта-инвалида, известная своим безупречным поведением, умом и красотой. После кончины мужа она жила в полной нищете, но гордо отвергала подачки и была желанной гостьей в парижских салонах, где блистала своими познаниями, сильно обогащенными во время супружества с покойным Скарроном. Мадам Скаррон от столь лестного предложения отказалась, ибо у нее не хватило духа расстаться с утонченным парижским обществом. Впоследствии она возвысилась до знаменитой маркизы де Ментенон, воспитательницы побочных детей короля и маркизы де Монтеспан, далее до фаворитки Людовика ХIV и затем его морганатической супруги.

История с французской невестой для португальского короля стала истинной костью в горле для испанцев, которые понимали, что с таким союзником вновь прибрать Португалию к рукам не удастся. Дядя Мари-Франсуазы, герцог де Бофор, в свое время без малейших угрызений совести застреливший ее отца на дуэли, в ту пору служил адмиралом французского флота. В его задачу входило очищать моря от пиратов и построить на вражеском африканском побережье крепость, которая стала бы христианским бастионом на мусульманской земле. Герцог де Бофор прекрасно представлял, какая угроза будет исходить со стороны испанцев, а потому организовал сопровождение судна племянницы 9 военными кораблями. Поскольку шпионаж о ту пору был весьма эффективен, испанцы быстро узнали об отплытии невесты из Ла-Рошели в июне 1666 года.

На ее перехват из Кадиса отрядили целую эскадру из 18 кораблей. Командующий решил для начала захватить португальский форт Св. Иоанна Крестителя на крошечных Берланговых островах, расположенных в сотне километров от Лиссабона. Невзирая на свою миниатюрность, они были чрезвычайно удобны для стоянки судов. Это превратило их в своеобразную базу для пиратских кораблей всех национальностей, грабивших богатые испанские и португальские купеческие суда. Гарнизон форта в количестве всего 25 человек отважно сражался до последнего и все-таки был вынужден сдаться. Тем не менее, малочисленные португальцы нанесли такой ущерб испанской эскадре, что она была вынуждена отказаться от дальнейшего продвижения и вернуться в Кадис. К тому же французы, вероятно, предупрежденные о планах испанцев, изменили дату отплытия. У моряков также немало времени ушло на то, чтобы разместить восемь громоздких карет невесты, угрожавших нарушить равновесие кораблей в плавании. Для выполнения необходимых изменений в конструкции судов пришлось задействовать большую бригаду плотников.

1 июля Мари-Франсуаза прибыла в Лиссабон, но потребовала два дня для подготовки схождения на берег, хотя тогда, задолго до великого землетрясения 1755 года, королевские дворцы несказанной красоты располагались прямо на берегу у порта. Но молодая женщина хотела, чтобы ее въезд в город прошел с должной помпой. Суженая короля торжественно сошла на берег, облаченная в платье из парчи, с диадемой из сапфиров на голове, в накидке, отделанной мехом соболя. Сопровождающая прислуга, вся из статных молодцов как на подбор, была облачена в эффектные ливреи. Мари-Франсуаза действительно ослепила придворных своим французским шиком. Сама же принцесса была очень удивлена огромным количеством церквей и монастырей, расположенных на склонах гор, ибо Лиссабон занимал в Европе первое место по числу монахов и монашек по отношению к количеству населения. Парижскую прециозницу также поразила дремучая провинциальность португальского двора. Вот как она описывала свое знакомство с подданными в своем первом письме сестре Жанне-Бенедикте от 3 июля 1666 года:

«Боже! Сестра моя, как же неотесаны здесь люди! Вообрази себе общество, состоящее из примитивнейших мужчин, каковые кажутся статуями, спустившимися с каменной галереи Нотр-Дам, и за ними женщин, образующих целую армию теней. После трех или четырех женщин мне представили более ста бородачей с непримиримыми лицами, имена которых я постаралась как можно быстрее позабыть. Что же, сестра моя, касается короля, предназначенного мне судьбой, он поставлен в тупик и выглядит блаженным свыше всего того, что я могла себе представить в наихудшем виде. Я хотела быть королевой, я ею стала! Я отменно наказана за свою гордыню. Ты знаешь достаточно хорошо мой обычай тут же придумать десять способов, чтобы овладеть положением и употребить его к своей выгоде, но здесь, в самом деле, я пока еще не вижу никакого выхода….Дворец весьма внушителен снаружи и ужасен внутри. Он напоминает мне те религиозные заведения, которые мы посещали в нашей юности….Если ты желаешь, чтобы мы свободно переписывались, то, поскольку я полагаю, как вокруг меня, как и, несомненно, вокруг тебя, имеется по десятку шпионов, нам надо обзавестись шифром…»

После венчания с полоумным Афонсу VI, который толком не мог связать двух слов, молодая женщина превратилась в королеву Марию-Франсишку и немедленно приступила к выполнению своих основных задач: укрепить позиции Франции в Португалии и как можно быстрее избавиться от никудышного мужа. С первых дней ее пребывания в Лиссабоне ей стал оказывать усиленное внимание младший брат Афонсу, инфант Педру, который был всего на два года моложе своей невестки. Педру был красив, строен, неглуп, учтив, внимателен и влюбился во французскую принцессу с первого взгляда. Неудивительно, что Мария не могла не ответить на пылкое проявление таких искренних чувств.

К сожалению, исполнявший обязанности премьер-министра граф де Каштелу Мельор, хотя и устроил брак Афонсу с принцессой де Савойя-Немур, но стоял за союз с Англией. Именно