— Единый Бог, надо же… Ты оцениваешь себя очень высоко,Галдар…

Сахд презирал минотавров гораздо больше, чем другие людоеды.По его мнению, они годились только на корм мередрейкам. И всё же Керненнуждался в рабочей силе, а минотавры идеально подходили для всех грязных работ.Но надсмотрщик никогда не упускал ни малейшей возможности, чтобыпродемонстрировать проклятой расе своё отношение.

Цепочка рабов, покидающих шахты, торопливо опускала глаза,проходя мимо ужасного повелителя лагеря. Одетый в плащ командира неракскогокогтя, уродливый людоед похлопывал себя по ноге плёткой-девятихвосткой,внимательно осматривая каждого.

— Гарак! — заорал он одному из стражей. Остальныенадсмотрщики сами чувствовали себя неуютно, когда Сахд был рядом. — Гарак хотаи дж`хан!

Низкорослый страж немедленно подбежал и вытащил из цепочкирабов молодого минотавра с заплывшим от ударов глазом.

— Хота и Гараки, Урсув Суурт 1 — прорычал людоед. — Бараках`ти Форна Глиу и`Сахди!

Ничего не понимающий раб кубарем подкатился прямиком подноги Сахда. Сожжённые губы надсмотрщика искривились в чудовищной гримасе, сзадилюдоед врезал по ноге минотавра, заставляя того не поднимать голову.

Сахд некоторое время молча разглядывал раба, затемнаклонился и кнутом счистил грязь с его вспухшего плеча. Под коркой землипламенело рабское клеймо — знак сломанных рогов.

— Урсу-у-ув Су-у-урт, — низко прорычал Сахд на общем. —Копать — тяжёлая работа, да-а?

Минотавр молчал, но его начала бить сильная дрожь. Красныйплащ встрепенулся, когда Сахд бросился вперёд и повернул лицо раба к себе.

— Плохо внизу? Душный туннель, плохой воздух?

— Я упорно тружусь, мастер Сахд, — пробормотал молодойминотавр.

Надсмотрщик утробно захохотал.

— Но твой туннель, — указал он на остальных рабочих, —меньше чем у них!

— Да у него на участке выходит огромная скала! — не выдержалодин из толпы — пожилой чёрно-серый минотавр. На его ушах чернели гниющие язвы,оставшиеся после того, как в первый день прибытия людоеды вырвали оттуда медныекольца. — К тому же кирки тупые. Нам давно пора заменить инструменты на новые!

Его слова превратились в вопль, когда надсмотрщик хлестнулего по коленям. Плётка вытянула старика ещё пять раз, прежде чем Сахд поднялруку.

— Должен работать лучше, Урсув Суурт! — встряхнул онмолодого раба.

Поигрывая плетью, Сахд заорал надсмотрщикам:

— Хири и корак Равана ут и`Аргони!

Те немногие рабы, что поверхностно знали язык людоедов, ужекинулись к загонам, а на остальных набросились стражи, колотя дубинками иполосуя плетями.

— Хирак! — скомандовал Сахд.

Немедленно к молодому рабу подбежали два надсмотрщика и,схватив его за руки, растянули их в стороны, несмотря на отчаянноесопротивление юноши. Он некоторое время потрепыхался, а потом затих, полностьюобездвиженный.

Появившийся людоед тащил в лапах огромную каменную плошку.Она была настолько горяча, что, даже обернув её шкурой, он ревел и морщился отболи. Сахд указал на землю перед собой, куда стражник с облегчением и бухнулсвою ношу, затем отступил и достал из-за пояса большую железную ложку.

Стражи подтащили минотавра к плошке, от которой валил густойдым. Раб забился с новой силой, но подскочивший третий людоед схватил его заголову и заставил разжать зубы.

— Копать трудно… Урсув Суурт надо много еды… — почтипромурлыкал Сахд, откладывая кнут и садясь на корточки рядом с юношей. — Надомного хорошей еды… да?

Он повернул голову раба так, чтобы тот мог увидетьсодержимое плошки. В ней пузырилась чёрная лава, немного остывшая, но все равносмертельно горячая. Даже внутренняя часть плошки уже обуглилась отсоприкосновения с ней.

— Чтобы быть сильным как камень, надо стать камнем, —продолжил старший надсмотрщик. — Значит… нужно его есть…

Проходящие рабы опускали глаза и отворачивались, не смеяпривлечь к себе внимание. Они все уже давно смирились с неминуемой смертью, номечтали дожить хотя бы до вечера.

— Жри, Урсув Суурт! — Сахд зачерпнул поданной ложкой горящиекамни и принялся заталкивать их в рот минотавру.

Зашипела горящая плоть, ужасный воюще-скулящий звук донёссяот семифутового минотавра. Сахд набрал вторую ложку и сунул её меж зубовбьющегося раба. Металл быстро накалился, и надсмотрщик, выругавшись, отбросилеё. Потом подскочили помощники и быстро закрыли рабу рот, обвязав его головуверёвкой.

В течение долгих минут остальные рабы вынуждены былинаблюдать мучения молодого минотавра, а все, кто мог заглянуть в маленькие,глубоко посаженные глазки Сахда, увидели бы там дикую радость и восхищение.

Наконец жертва начала затихать. Тогда Сахд приказалразвязать ему голову и позволил другим рабам утащить полумёртвое тело.

После этого хозяин лагеря грозно осмотрел всех:

— Нет больше голода? Работать больше, да? Сегодня двойнаянорма!

В ответ он не услышал ни звука.

Сахд щёлкнул плетью и посмотрел на пустующие шесты. Пожалуй,десятка голов будет мало, чтобы ответить на наглую выходку беглецов. Егообожжённая морда вновь расплылась в усмешке — он наведёт порядок в своёмкоролевстве любым путём…

Два людоеда на самом дальнем западном посту тоскливопоглядывали по сторонам, таращась на чёрные скалы и бесчисленные нагромождениякамней. Вокруг не было и следа растительности: чтобы посмотреть на нормальнуютраву, пришлось бы скакать четыре дня на лошади. Даже вездесущие ящерицы незабредали сюда.

Среди всех постов, окружавших лагерь, на этом ночью былохолоднее всего и дул непрекращающийся ветер. Здесь никогда ничего непроисходило, и назначение сюда расценивалось как худшее из наказаний.

Оба людоеда знали это. Один лениво точил старое лезвие,второй лежал и выискивал блох у себя в шерсти. От них исходило жуткое зловоние,усиливаемое прямыми лучами солнца, кроме того, они недавно сильно подрались. Ихвзаимная неприязнь была широко известна, и лишь страх перед Сахдом заставлял ихне перерезать друг дружке горло.

Внезапно людоед с мечом замер — далеко внизу показаласьизмотанная фигура, медленно ковыляющая по камням. Присмотревшись, страж сразуразглядел остатки цепей и торчащие рога.