«Besame, besame mucho como si fuera esta noche la ultima vez » очень во время переключается пианист.

– А вот это уже не о дочерней любви, – я стараюсь придать улыбке зовущей загадочности.

Кто бы мог подумать, что Франсуа окажется такой нелегкой наживой. Иногда он кажется простым и понятным как две копейки. С ним можно шутить, приператься, спорить на любые темы. Временами он мрачнеет, гонимый сомнениями и самокопанием, покрывается иголками, и дотянуться до него настоящего кажется невозможным. Минутами он вдруг становится страстным и нежным, и полыхающее в нем пламя пробуждает во мне ответный порыв. Но стоит мне отодвинуться на шаг назад, как и он отступает, безоговорочно приняв мое решение. Мы подобно двум крошечным частичкам, гонимым Броуновским движением, за несколько коротких мгновений умудряемся то соприкоснуться, то отдалиться на необъятное расстояние.

– Нет.

Перед нами вырастают два наполненных темной жидкостью бокала в сопровождении кулечка жирных домашних чипсов и блюдечка крупных оливок.

– За тебя, – хрустальные бока мягко ударяются друг об друга, – И за безоблачное счатье.

– За счастье, – эхом вторю я.

Сколько раз я вот так вот лениво потягивала незамысловатый коктейль, вступая в навязанную музыкой и алкоголем игру взглядов. Ответный блеск в глазах партнера приятно ласкал мое тщеславие, я видела в них как в зеркале собственное отражение отредактированное до совершенства. И наверно именно это иллюзорное ощущение минутной власти и могущества над сидящим напротив человеком больше всего волновало и возбуждало меня. Мне было неважно что скрывалось за его ухоженной, отполированной деньгами оберткой, значение имело только это сквозящее восхищение мной, приклонение перед моей внешностью, желание обладать моим телом. Сейчас я пытаюсь разглядеть в золотистой как виски радужной оболочке Франсуа привычный темный отлив восторженного влечения. В какой-то миг мне как-будто даже это удается. Но мягкие ресницы ложаться занавесом, пряча чувства, которыми мой спутник, видимо, еще не решается со мной поделиться.

– Расскажи мне правду, – неожиданно просит он.

– Какую именно? – настораживаюсь я.

– Их много? – усмехается он, – Ты ведь не бедная секретарша? Та слезная история про нечестного на руку босса, которую ты мне скормила в поезде, выдумка?

По Франсуа плачет карьера Шерлока Холмса. Просто я бы сказала, рыдает. Ладно выдадим мальчику именно ту конфетку, которую он желает слопать.

– Ну, скажем так, небольшое приувеличение, – краешек моих губ ползет вверх, – Не выкладывать же незнакомому попутчику сразу всю подноготную. Нечестного работадателя не было, был мужчина.

– Нечестный?

– Отчего же. Вполне. Он честно признался мне, что женат.

– Но тебя это не остановило?

Я пожимаю плечами. Посвещать Франсуа в тонкости моей связи с Мосье Сешо как-то совсем не хочется. Тем более, что эта история в точности подтвердит его монолитный стереотип о корыстных русских дамочках.

– Он был мне дорог, – ограничиваюсь я.

– Ты его любила ?

Эй, охрана, выведите этого доброго полицейского, я не желаю беседовать с ним без своего адвоката !

– Не знаю. Любовь вообще очень сложное чувство.

– Сложное для тех, кто никогда его не испытывал. Значит, ответ на мой вопрос – нет.

– С ним я чувствовала себя защищенной, – зачем-то откровенничаю я, – Все было просто, понятно, стабильно, комфортно.

– А что случилось потом ?

– Ничего. Он уехал и не вернулся. И я на самом деле ездила в Париж на собеседование, потому что у меня нет денег, и мне срочно нужна работа.

– Совсем нет ?

– Заплатить за твой виски хватит.

– Ха-ха, ты меня успокоила. Скажи мне, Лиза, что у вас, у русских, за привычка такая – тратить все до последнего сантима, не задумываясь о будущем ?

– Мы живем сегодняшним днем, потому что завтрашнего может просто напросто не быть. Тебе наверно трудно понять.

– Раньше было трудно. Познакомившись с тобой, я начинаю несколько по-другому смотреть на жизнь.

– Я плохо на тебя влияю ?

– Нет, почему, наоборот. Мне нравятся эти перемены. И мне нравишься ты.

«Lady, I’m your knight in shining armor and I love you You have made me what I am and I am yours… » удачно угадывает настроение Жан-Лорензо.

– Подожди минутку, я сейчас вернусь, – Франсуа исчезает в холле.

Я отправляю в рот последние капли Джек Дэнилса и подаю официанту сигнал принести счет. Если сейчас мой рыцарь в блестящих доспехах закинет повторную удочку насчет чашечки чая, отказываться, разыгрывая из себя пожилую девственницу будет неуместно. Да, и зачем ? Вечер выдался что ни на есть романтичным, лучше для первого секса вряд ли можно придумать. Я пытаюсь заглянуть вовнутрь себя и нащупать в мутных непроглядных глубинах ответ на простой вопрос « хочу ли я этого ». « Заразилась самокопанием от этого бездаря » комментирует мои действия брюнетка, « Что тут думать ? Прыгай в койку и изображай африканские страсти ». Раньше я всегда поступала именно так. Почему сейчас мои мысли теребит легкое дуновение сомнений ? « Тем более что этот Франсуа очень даже симпатичный. Квадратики на животе м-м, с тем рыхлым канадцом вообще не сравнить » блеет блондинка. Ах, да, спасибо за напоминание, дорогая. Неделю назад в этих самых стенах я изучала рисунок на ковре номера, ожидая, когда мой партнер перестанет сотрясать кровать неумелыми телодвижениями. Как же звали этого торопыгу? Браян ? Раян ? Саймон ! Почему-то воспоминание об этом обыденном эпизоде собственной биографии пронизывает меня током отвращения. Франсуа появляется в баре, разогнав тени маленьких злобных фантомов-упреков.

– Это тебе, – протягивает он мне невесть откуда взявшуюся белую розу с громадной, размером с блюдечко запашистой головой.

Впрочем, происхождение этого щедрого дара остается для меня загадкой совсем не долго. Скользкий, влажный стебель свидетельствует об пренадлежности цветка к одному из пышных букетов, украшающих холл отеля.

– Спасибо ! Очень мило, – улыбаюсь я.

Когда я подношу белоснежную шапку к лицу, из нее на столик вываливается квадратный малиновый лепесток пластиковой карты.

– Тогда в поезде я обещал тебе номер в отеле. Вот, держу свое обещание. Немного запоздало, но лучше поздно, чем никогда.

– Ты снял номер здесь ? – удивленно взмахиваю ресницами я.

Франсуа кивает, в его взгляде, робко коснувшемся моего декольте, и сразу взметнувшемся прочь как испуганная пташка, проскальзывает робкое сомнение.

– Можешь распоряжаться им, как тебе заблагорассудится. Просто я подумал, что ты натерла ноги, и идти до дома тебе будет тяжело.

– Ты задался целью потратить за эту ночь все накопленные сбережения ?

– Не волнуйся, еще кое-что осталось.

Да, сущая мелочь, 149 990 000 евро. Мы выходим в светлый холл, махнув на прощание Жану-Лоренцо.

– Я не хочу, чтобы ты думал, что стоило заплатить за столик и за номер, как я…

Франсуа нежно касается пальцами моих губ, оборвав фразу.

– Я ничего не