конечно, я не такая. Я особенная и настоящая. Лохматые пальмы согласно кивают мохнатыми макушками.

– Однажды мы оказались в ресторане за ужином с одним весьма состоятельным типом, компанию которому в тот раз составляла девушка по вызову. Проболтав весь вечер с соотечественницей проституткой, моя подружка заявила «Представляешь, милый, она получает 1000 евро за сутки, а я?» «Что ты?» удивился такой постановке вопроса я. «А я что хуже? Почему ты не даешь мне денег?» Я подумал, что она, правда, не хуже, и избавившись от бремени моего общества, заработает гораздо больше. На том и расстались. С тех пор я стараюсь избегать подобных дамочек. Извини, что невольно записал тебя в их ряды. Конечно, мыслить стереотипами очень примитивно.

– Есть немного. Из той же оперы, что все французы жадные и хорошо готовят.

– Я хорошо готовлю, – смеется Франсуа.

– Здорово. А я совсем не умею, – не смотря на активную жестикуляцию брюнетки, честно признаюсь я.

– Даже этот присловутый свекольный суп?

– Борщ умею.

– Ну, вот, значит, не все потеряно.

– Мне приятно, что ты заступился за меня там в клубе.

– Ерунда. Так поступил бы любой нормальный мужчина. Тем более ты сказала, что за тебя надо бороться.

– Я не ожидала, что ты воспримешь это так буквально.

Меня развлекает эта легкая кокетливая словестная дуэль. Последние активные действия вздернули котировку Франсуа на рынке моего восприятния на пару значков выше. Подозрении в мелочности смел оплаченный счет за ВИП столик, а готовность вступиться за меня перед нахальным Астон Мартином окрасила его силуэт золотистым напылением доблести.

– В моей жизни в последнее время происходят очень странные события, – замечает тем временем смелый рыцарь.

– Положительные?

– Да. Даже слишком.

– Слишком положительного не бывает.

– Не знаю. Как-то все высыпалось на голову как из рога изобилия. Невольно начинаешь задумываться – почему я? Чем я это все заслужил? Заслужил ли? Не придется ли за такую удачу расплатиться чем-то другим?

– Ты слишком много думаешь. Надо расслабиться и получать удовольствие. Если в лучшие минуты своей жизни ты будешь терзаться подобными вопросами, ты никогда не сможешь стать по-настоящему счастливым. За твоей спиной вечно будет маячить тень этой пресловутой «расплаты». Судьба не работает по правилу сообщающихся сосудов – в одном убыло, в другом прибыло. И если твое счастье не подразумевает собой несчастье другого человека, то почему свою радость ты непременно должен будешь возместить страданиями?

– Не знаю. Должно быть, ты права.

– Конечно, я права. Если ты будешь вечно ждать от жизни какого-нибудь подвоха, она рано или поздно подставит тебе подножку. Просто чтобы не обмануть твоих ожиданий. Не надо бояться быть счастливым. Кстати, что это за невероятная удача, которая свалилась тебе на голову? Ты не встречу со мной имеешь в виду?

– Ха-ха, ее в том числе. Мне еще не доводилось знакомиться в поезде с очаровательными блондинками. Наверно та встреча, как и сегодняшняя, не случайна.

Конечно, не случайна. Только вот знать, что в кресле всемогущего творца человеческих судеб, так ловко связавших ниточки наших жизненных путей, восседает не мифический бородатый старец, а сама очаровательная блондинка, Франсуа совсем необязательно.

– Знаешь, у меня родилась идея, – завидев впереди разноцветные огоньки Круазетт, говорю я, – Ты сегодня весь вечер за меня платишь, я хочу в ответ пригласить тебя в одно место.

– Куда?

– Сейчас увидишь. Только босиком меня туда не пустят.

Мы спускаемся на пляж, и я, держась одной рукой за локоть Франсуа, полощу в прохладной пенистой морской воде свои черные ступни. Пока я размышляю, каким образом обуться и добраться до набережной, не набрав в туфли килограмм песка, мой кавалер находит разгадку этой дилемме, ловко подхватив меня на руки. Я невольно вскрикиваю от неожиданности.

– Не бойся, я тебя не уроню, – уверяет меня он.

От него не смотря на ночную прохладу исходит мягкий пульсирующий жар, который при соприкосновении наших тел, переливается в меня, согрев и ускорив темп моего сердцебиения. Будь мы героями пошлого дамского романа, автор-мечтатель неприменно уложил бы нас прямо здесь на общественном пляже, и стал бы высокопарно описывать фейерверки и звездопады, спровоцированные этим поспешным, неразборчивым спариванием. Не успеваю я мысленно домалевать подобную картину, как Франсуа аккуратно сажает меня на каменный бордюр.

– Благодарю за доставку!

– Всегда к вашим услугам, мадмуазель.

Я спрыгиваю на землю и тяну его за собой. Перед нами мерцает внушительные очертания отеля Мартинез. Старомодный, пропитанный историей золотых лет французского кино, бар Адмирал является одним из самых любимых мною мест в Каннах. Мне хочется, чтобы, окунувшись в эту неповторимую атмосферу приглушенной, «скромной» роскоши, мой спутник почувствовал себя хоть на мгновение частичкой волшебного мира богатых и знаменитых. И, кто знаешь, может быть это необыкновенное пьянящее ощущение заставит его, наконец, оценить до конца и искренне порадоваться выпавшей на его долю удаче.

За пианино, как всегда по выходным, седовласый Жан-Лоренцо. Я приветливо машу ему рукой, он отвечает воздушным поцелуем. Новый, незнакомый мне тонкошеий официант выкладывает перед нами кожаные треугольники меню. Будем надеяться, что врожденная скромность Франсуа не позволит ему заказать Дом Периньон Розэ за 950 евро.

– Тебе нравится? – спрашиваю я, ловя его взгляд на своем лице.

– Да. Ты часто тут бываешь?

Зрачок Франсуа перекатывается в сторону парочки на редкость тонконогих, мелкопопых, но зато чрезмерно большегрудых девиц, мусолящих у бара по бокалу шампанского. Я собираюсь уже вспылить, усмотрев в этом невинном вопросе очередной намек на свою схожесть с подобными продажными мотыльками, но вовремя закусываю язык.

– Иногда. Мне очень нравится пианино. Наверно в глубине души я неисправимый романтик.

« Te voglio bene assaima tanto tanto bene sai » негромко поет Жан-Лоренцо, плавно перебирая по клавишам.

– Наверно я тоже, – одними губами произносит Франсуа, и эта обыденная фраза, баюкаемая чувственными переливами музыки, звучит как признание в любви.

Он собирается что-то добавить, но к нашему столику пришвартовывается официант, мгновенно развеяв в воздухе магию. Я прошу его принести мне бокал Джек Дэниелса с колой, Франсуа останавливает свой выбор на Whiskey Sour.

– В этой песне Карузо поет о любви к своей дочери, – замечает мой кавалер, когда мы вновь остаемся одни.

– Ты понимаешь по-итальянски?

– Да, немного.

– Я была уверена, что такие эмоции в мужчине может пробуждать только любовь к женщине.

– Дочка тоже женщина. Маленькая. И она всегда будет тебя любить не смотря ни на что. В отличие от дамы сердца.

Я успешно успела позабыть об отцовстве Франсуа. Как там звали это краснощекое сокровище? Выросшая между нами голограмма маленькой девочки строит мне рожи и высовывает язык. «Он мой» хихикает