– Да кто они такие? – растерянно спросила Ольга.

– Сильные… – уныло ответил Джафар. – Вот вами вся правда, пленительная, и другой…

– Сгинь! – притопнула Ольга ногой.

Оставшись в одиночестве, она почувствовала себя даже незаблудившимся в лесу ребенком – путником, застигнутым на ночной дороге вдали отжилья волчьей стаей. Что-то в окружающем мире изменилось мгновенно ибесповоротно, неизвестно откуда надвинулись страшные тени, готовые растоптатьмимоходом, и она ничего не могла поделать…

Ничего?

– Ну, это мы еще посмотрим… – пробормотала Ольгасквозь зубы.

Она распахнула высокую створку окна, высунулась по пояс вбезмятежную ночную прохладу. Задрала голову. Вон то окно на третьем этаже,конечно же, оно…

Напряглась, собрала все силы в некий кулак, представила себетрещащие, высокие языки огня – и словно бы тетиву спустила, освобожденная силанезримо рванулась к тому окну, воздух, казалось, стал жарким…

И почти сразу же за окном взметнулись отблески колышущегосяпламени. Вполне возможно, Ольга, как все новички, малость переусердствовала и сыпанулагораздо больше, чем нужно, – но тут уж лучше перебрать, чем недосолить…

Пламя за окном разрасталось, крепло. Там, Ольга зналасовершенно точно, сейчас занялись огнем портьеры, белье на постели, скатерть настолике – а там и мебель, все, что было деревянного. Текли секунды, прошлапочти минута, а не похоже, чтобы те, кто в комнате пребывал, способны оказалиськак-то унять разбушевавшееся пламя. Вполне возможно, этого умения за ними нечислилось, хотя в чем-то другом они наверняка были гораздо сильнее…

Ольга ждала, по пояс свесившись из окна. И дождалась – надворе, откуда-то слева, послышался заполошный вопль не вполне трезвого человека(кажется, кто-то из ночных сторожей):

– Пожа-ар! Горим! Горим, православные!

Внизу пробежал еще кто-то, Ольга видела, что сразу внескольких окнах первого этажа – ну да, там, где людская – затеплились огонькисвечей. Под окнами отчаянно застучал в колотушку сторож, к нему бежал ещекто-то, шумно проламываясь сквозь аккуратно подстриженные кусты.

Паника понемногу разгоралась – в точности как бушевавшее вкомнате графа пламя. Слышно было, как топочут и перекликаются в коридоре.Начиналась та бессмысленная суета, что свойственна первым минутам какого-нибудьнесчастья.

Вот теперь вполне можно было «проснуться» – тут мертвыйвскочит! – и, что было бы вполне объяснимо, поинтересоваться причинамипереполоха. Накинув пеньюар, Ольга вышла в прихожую, где обнаружила Дуняшку,лежавшую навзничь с закрытыми глазами на своей постели. Наклонилась, услышалатихое посапывание – ага, спит, – откинула одеяло. Горничная быласовершенно нагая – понятно, камергер поторопился от нее избавиться, заслышавэтакий гвалт…

В коридоре мимо нее опрометью пронеслось несколько дворовых,один тащил ведро с водой, расплескав уже добрую половину, сам мокрехонький. Повсему дому стоял шум, топот и крики – правда, в происходящем уже наметиласьнекоторая упорядоченность, пожар был злом привычным, давним…

Никто не обращал на нее внимания. Ольга распахнула дверь кТатьяне и, не обращая внимания на горничную, сидевшую на своей постели с видомполнейшей растерянности, прошла в спальню. С несказанным облегчением убедилась,что Татьяна, судя по всему, крепко спит – тоже совершенно нагая, надо полагатьвозвращенная в свою комнату каким-то окольным путем.

– Что же это за компания такая? – тихонько задалаона вопрос вслух самой себе.

И ответа, конечно же, не получила…

Вернувшись к себе, Ольга почувствовала жуткую слабость,перед глазами все плыло. В первый миг она испугалась, решив, что таким образомей ответили, определив, кто прервал на самом интересном месте предосудительныезабавы, но это больше походило на невероятную усталость – слишком многое она освоилаза считанные часы и, в некотором смысле, попросту надорвалась…

Рядом неожиданно возник Джафар, осторожно коснулся ее локтяи сказал с неподдельной заботой:

– Лягте и спите, прелестница, вам необходимо… Отчаяннаявы, хозяйка, я восхищен… Знали бы, с кем связываетесь… Хорошо еще, что они не доискалисьвиновника, уж я-то чувствую. Но если будете продолжать, может и не обойтись…

Она уже не слушала – закрыла глаза и провалилась в сон, какв омут, канула в восхитительное беспамятство…

Наутро, при солнечном свете и лазурном небе, все происшедшееночью казалось дурным сном. Вот только, подойдя к окну, Ольга увидела копотьвокруг окна отведенной графу комнаты, выбитые стекла – и с превеликой неохотойпризнала, что ничего ей не привиделось, все было.

За завтраком генерал и остальные слегка подшучивали надграфом Биллевичем – а тот мастерски изображал сконфуженность. Как тут же понялаОльга из разговора, непосвященным дело было представлено так, будто граф,определенно перебрав хозяйского вина, поданного ему в комнату, неосторожнооставил на полу канделябр с зажженными свечами, пламя перекинулось на кисейныезанавески, оттуда на мебель и балдахин постели. Камергер комически ужасался –он-то, неосторожный, представил Ольге жениха как образец добродетели иумеренности, а тот самым беспардонным образом злоупотребил его доверием.Добродушно подтрунивал фон Бок – оказывается, именно он, проходя мимо спальниграфа, почуял дым и поднял тревогу. В общем, за столом царила самаянепринужденная атмосфера, и оттого Ольге было еще тяжелее: при свете дня всеэти загадочные господа выглядели совершенно безобидными, мало того – милыми иобаятельными. Она и представить не могла, что найдется кто-то, способный ейповерить. И пытаться нечего. Решат, что она повредилась рассудком, всмирительный дом, конечно, не запрут, но созовут на подмогу доктору Гааке целуюроту эскулапов и уже никогда не будут относиться серьезно к ее словам ипоступкам. Поверить и отнестись со всей серьезностью способна одна Бригадирша,но она не в счет, ее саму, чего доброго, посчитают вышившей из ума – Ольга вприступе жгучего стыда вспомнила, что именно так сама и думала совсем недавно…

Но ведь придется что-то делать! Сомнительно, чтобы этакомпания так просто отвязалась от Татьяны (которая, как быстро установила Ольгапосредством окольных расспросов, ничегошеньки из событий этой ночи не помнила,считала, что попросту крепко спала без сновидений). И уже совершенно непонятно,зачем графу понадобилось делать ей предложение – если они так вели себя нетолько с крепостной девкой, но и с княжной, дочерью своего гостеприимногохозяина…

Одним словом, она едва досидела до конца завтрака. Подкаким-то предлогом ускользнула от Татьяны, естественно, бросившейсярасспрашивать насчет графского предложения руки и сердца, о котором услышала застолом, и прямиком направилась в покои Бригадирши.

Старушке, сразу видно, полегчало. Она так и осталась впостели, но, судя по подносу у изголовья, только что позавтракала и сидела наподушках с видом довольно-таки бодрым. Доктора при ней не было, а горничнаясидела в прихожей – значит, ухудшения состояния больной никто не опасался…