– В общем, – бухтела Тася, – она считает, этаВерка, ну та, что сюда заявилась, над ней издевается, и сейчас к нам вся кодласпешит: Кока, Зюка, Люка, Мака и Мисюсь с Пусиком. Военный совет в Филяхдержать станут, решать, как тебя из лап бабы вырвать. Сиди, Ваняша, в кустах,затаись и не высовывайся! Хотя до вечера не дернут, Николетта пока с шоблойдело не обсудит, за тебя не примется. Эх, наделал ты делов! Напахал дров!Наломал земли! Таперича жуть стартует!

Я поставил пустую чашку на блюдце. Так! Восстановим цепьсобытий: я принес Лизе пакет Веры, потом пошел к последней, та вытащила изхолодильника неразобранную торбу и вручила мне, а Иван Павлович отволок покупкиЛизе. Постойте, а откуда взялись икра и сардины? Получается, имелась еще однасумка. Или нет? Понимая, что окончательно запутался, я разозлился. Значит, так,сколько было пакетов и что в них лежало, в конце концов, не важно. Главноедругое – Вера опять решила напомнить Николетте о себе. Вот и придумала повод –икра, сардины…

Неожиданно во мне проснулась часть генов, полученных отНиколетты. Ну сейчас позвоню сей особе и выдам ей по первое число, ей-богу,мало не покажется! Ведь просил не трогать Николетту! Глупая Вера просто незнает, какую бурю она вызвала своим звонком. Милые, интеллигентные, хорошовоспитанные, никогда не режущие котлету ножом и не надевающие после шестивечера одежды в коричневых тонах Зюка, Кока, Люка, Мака и Мисюсь способнырастоптать неугодную им личность, какого бы возраста и пола та ни была. Если жек вышеназванной компании примыкает еще и Пусик, Петр Семенович Ковалевский,семидесятилетний проказник, то намеченная жертва должна сама быстренько хвататьлопату и бежать на кладбище. Обаятельный, благообразный, румяный Пусик некогдапиликал на скрипке в симфоническом коллективе, а во многих оркестрах царяттакие нравы, что лучше не рассказывать. Поэтому Пусик способен с самым сладкимвыражением на морщинистом личике убить вас взглядом, словом и прямым действием.Пусик – это тяжелая артиллерия, выкатываемая дамами лишь в крайних,форсмажорных обстоятельствах. В последний раз сие оружие было применено противзятя Мисюсь, который посмел заявить, что теща слишком повадилась ходить вгости. Пусик великолепно справился с задачей, слишком нервный зятек, ставбывшим родственником, исчез в неизвестном направлении, а у дочери Мисюсь теперьновый супруг, тщательно проверенная все тем же Пусиком личность. Многих людейвводит в заблуждение манера Пусика беседовать о Моцарте, Бахе, Шостаковиче иего умение читать наизусть Пушкина, Есенина и Блока. Но я-то хорошо знаю, чтоприятнейший во всех отношениях старичок сначала раздавит вас, а потом, напохоронах, смахивая с румяных щечек слезы, начнет говорить: «Погиб поэт,невольник чести, пал, оклеветанный молвой, с клинком в груди и жаждой мести…» –ну и так далее, по тексту.

Следует немедленно внушить Вере, чтобы та сидела тихо, покая не придумаю, как поступить. Я потянулся к трубке, но тут же сообразил.Постойте, ведь я отнес пакет Лизе! Значит, это она! Так, сейчас проверю!

– Это ты, Ваня? – тихо спросила бывшая любовница.

– Ну с какой стати ты звонила Николетте! – выпалиля, забыв поздороваться.

– Я?

– Ты.

– Твоей матери?

– Да.

– Зачем?

– Вот и я думаю, что подтолкнуло тебя к опрометчивомупоступку? Да еще говорила ей про обнаруженную в пакете икру и сардины!

Лиза помолчала, потом еще тише сказала:

– Во-первых, я не знаю телефона глубокоуважаемой мнойженщины, во-вторых, мне и в голову бы не пришло беспокоить ее, в-третьих, чтоза икра? Не пойму, о чем речь?

– Извини, – бормотнул я, – ошибся. Похоже,Николетту обозлил другой человек.

– Отчего же твоя мать разгневалась?

– Да ей с утра позвонили и сообщили, что в пакете спродуктами… – начал было я, но вовремя осекся. – Какая разница! Не думай оерунде, мы сами с Николеттой разберемся.

– Ваня, – торжественно заявила Лиза, – матьмужа – это святое, ей позволено все, мы же не чужие друг другу люди, онабабушка нашего общего ребенка.

Я скрипнул зубами.

– Ты вроде хотела купить себе вещи?

– Не хотела, а вынуждена это сделать, – пояснилаЛиза, – увы, я лишилась из-за тебя всего, осталась голой.

Я обрадовался, что Елизавета забыла про сумку с харчами, ибодро воскликнул:

– Давай через три часа встретимся на Курской площади,там работает огромный магазин, приобретем необходимое.

– Увы, – вздохнула Лиза, – выбирать неприходится. Ладно, делать нечего, смиренно пойду туда, где отоваривается всяпровинция. Я очень хорошо понимаю, ты зарабатываешь недостаточно для того,чтобы отправить жену, беременную долгожданным ребенком, в бутики ЦУМа илиПетровского пассажа. Ладно, и не волнуйся, я сама доеду в ужасно душном вагонеметро до нужной станции.

Я молча слушал монолог Лизы. До сих пор любовницаповорачивалась ко мне, так сказать, иной стороной, была веселой хохотушкой,способной поесть сосисок в забегаловке и сгонять в не слишком шикарныйкинотеатр. И только теперь я понял – в той, прошлой жизни Елизавета являлась женойбогатого человека и воспринимала подобные походы как смешной казус, забавноеприключение, она ведь хорошо знала, что вернется в шикарные апартаменты и сновастанет дамой без особых проблем. Но с Иваном Павловичем ей предстоит другаяжизнь. Лично мне гигантский магазин, воздвигнутый около вокзала, центр,торгующий круглосуточно одеждой, техникой и продуктами, кажется вполнеподходящей и даже излишне дорогой точкой для приобретения обновок. Лиза имеетна сей счет иное мнение, она воспринимает поход в такую универсальную лавку какунижение. Потом в голову взбрела мысль, окончательно лишившая меня хорошегорасположения духа. Однако судьба большая шутница, она подсунула Ивану Павловичуклон Николетты. Ей-богу, Вера с ее простонародной бесцеремонностью и пещернойглупостью лучший вариант. И вообще, что делать, а?

– Кстати, – неожиданно спросила Лиза, – ктозвонил Николетте? Кому ты вчера еще продукты покупал?

– Извини, дорогая, – быстро сказал я, –сейчас занят, поговорим вечером.