– Занят по горло.

– Ага, и со мной то же самое, – воскликнулМакс. – Боже, сколько вокруг кретинов!

– Что-то случилось?

– Ничего экстраординарного, – сообщилприятель, – просто некоторые люди ведут себя идиотским образом. Вот утрому меня был дядька, его квартиру ограбили, причем весьма ловко. Хозяин тянуллямку ночной смены, жена спала дома. После полуночи в их комнаты проник вор иухитрился вынести много ценностей, тетка не проснулась.

– Мне тебя жаль, – с жаром воскликнул я, –небось потерпевший ходит по начальству, скандалит.

– Да мы грабителя взяли, оперативно сработали.

– Чем же дядька недоволен?

– Наоборот, рад до смерти.

– Чего тогда к тебе приходил? Если скажешь, что онпринес в благодарность испеченные женой пирожки с мясом, не поверю.

– И правильно, – горько вздохнул Макс, – унас ведь как: повисло дело – менты, сволочи, виноваты! А если все путем,преступник за решеткой, так и благодарить не стоит, в виде исключения этидураки работу нормально выполнили. Ты в газетах хоть одну хорошую статью пронас читал? Вот про оборотней только ленивый не написал.

– Так чего потерпевший тебя дергает? – продолжалудивляться я.

Макс неожиданно развеселился.

– Цирк! Требовал устроить ему свидание с грабителем.

– Зачем? Решил парню по физиономии лично надавать?

Приятель расхохотался:

– Нет. Я ему, естественно, отказал. Объяснил, что этострого запрещено, так наш потерпевший чуть ли не на коленях умолять стал: «Нучто вам, трудно? Мне с ним всего десять минут наедине потолковать надо».

Максим удивился до крайности.

– Объясните, зачем вам сей субъект?

Опасливо оглядываясь по сторонам, потерпевший выдал:

– Понимаете, жена у меня ваще! Помесь служебной собакис бетономешалкой. Я ей говорю: «Маша, ты ложись, приду в полночь», а самподзадержаться могу… ну… там… ясно?

– Более чем, – кивнул Макс, – одного непойму, грабитель тут с какого боку?

– Вроде моя циркулярная пила спит, – безнадежнопродолжил мужик, – но слух жуткий имеет, стоит мне в квартиру вползти, аона тут как тут, в коридор вылетит, руки в боки упрет и завизжит:

– На часы глянь, урод! Где шлялся, сукин сын?

Вот я и хочу у вора узнать: ну как он ухитрился к нампопасть и по комнатам так ходить, что мымрина не проснулась, а? Может, он именя научит?

– И как ты поступил? – засмеялся я.

– Нарушив все инструкции, дал им свидание, –ответил Макс. – Если бы ты видел супругу несчастного, поступил бы так же,это…

В ухо вонзилась очередь коротких гудков. Очевидно, я въехалв какую-то зону, в которой прерывается связь. Сейчас Макс снова наберет мойномер. И точно, сотовый запикал, я схватил его.

– Алло.

– Ничего не понимаю, – заверещалаНиколетта, – какая икра? При чем тут сардины?

– Извини, Николетта, – растерялся я, – но…

– Нет уж! – закричала маменька. – Немедленноразберись! Не желаю с ней общаться! Вообще!

– С кем?

– С этой!

– Ты поссорилась с Кокой?

– Нет.

– Не поладила с Зюкой?

– Нет!!!

– Поспорила с Макой?

– Нет!!!

– Обиделась на Мисюсь?

– Вава, ты идиот, – рявкнула маменька, –изволь ей объяснить: никакой икры! Я не ем рыбьи яйца! Все! Вон! Немедленносюда! Всех с лестницы спущу! Понял?

Поток истеричного визга оборвался, в полном недоумении яуставился на притихший аппарат. Ну и ну! Николетта, конечно, несдержанна, нообычно я способен понять причину истерики, сегодня же она осталась тайной,единственное, что я сумел сообразить: маменька не желает есть икру.

Продолжая пребываать в крайнем удивлении, я набрал номер.

– Алле, – проскрипела Тася.

– Не говори вслух, кто звонит, – предостерег я.

– Ага.

– Что у вас случилось?

– Тык… э… в общем, за бельем прикатывайте, раз выпрачечная.

– Она рядом?

– Точно.

– Злая?

– Жуть! Чистая горгона, то есть белье должно бытьчистым-пречистым!

– Понял. Мне приехать?

– Упаси бог! Э… упаси бог вас опять полотенца махровыенакрахмалить. Вот чаво, недосуг с вами трепаться. Ща хозяйке пену в ванневзобью и покалякаем, усек, Ваняша? То есть… Э… Иван… э… Иванович!

– Перезвони, когда Николетта пойдет в душ.

– Заметано, – крикнула Тася.

Я припарковался возле маленького кафе, купил чашку эспрессо,сандвич с телятиной и стал медленно жевать, наблюдая, как прохожие несутся потротуарам. Низкие черные облака повисли над городом, резко похолодало, поднялсяветер, впрочем, чего ожидать тепла, на календаре середина ноября.

Спокойную трапезу прервал звонок Таси.

– Она моется, – прошептала домработница.

– Говори скорей, – тоже отчего-то понизив голос,велел я.

Запинаясь и кашляя, бывшая нянька вывалила на меня ворохинформации. Вкратце события выглядели так. Сегодня утром Николетте позвониладевица и сказала:

– Ваня вчера перепутал сумки, сначала принес мне вашклубничный йогурт.

– Что? – взвилась маменька. – Я ненавижу сиюягоду.

– Мы с вами удивительно похожи, – обрадоваласьнахалка, – я тоже терпеть ее не могу, но Ваня пояснил: продукты ваши,сгонял в машину, принес другой пакет, я просто взяла, внутрь заглянула ужепосле Ваниного ухода. И вижу – снова ваше. Там икра, сардины…

Можно я не стану дословно приводить слова маменьки, которымиона осыпала звонившую.