Следом выступил Кирюшка:

– Лампочка, ты не хочешь, чтобы я тебепомог?

– Не хочу!!!

– И чего злиться, – возмутилсяКирка, – я от всей души предложил.

Но самую коронную фразу произнес успевшийпроснуться Сережка.

– Лампец, – пробормотал парень,отчаянно зевая, – бедный Лампипудель, устала небось, брось посуду,отдохни…

Вы думаете, он сказал дальше: «Я домою затебя?» Вот и не угадали.

– Отдохни, Лампушечка, нельзя такуставать, ЗАВТРА ВЫМОЕШЬ!

От злости я вылила в раковину почти всюбутылочку «Ферри» и потом полчаса гоняла обильную пену.

Наконец около двенадцати, когда все делаоказались переделаны, я плюхнулась на диван, вытянула ноги и… В ту же секунду вкомнату влетела Катя. Глаза ее горели хищным огнем.

– Не спишь? – поинтересовалась она исообщила: – Слушай, я придумала совсем новый подход к операции на щитовиднойжелезе!

– Извини, – заблеяла я, – яничего не понимаю в хирургии.

– Неважно, – отмахнуласьКатерина, – главное, слушай и не перебивай, мне надо выговориться…

Где-то в районе часа она наконец излила душу ис приятным чувством выполненного долга отправилась на боковую. Я же осталасьсидеть на кровати, качая пустой головой, как китайский болванчик.

В метро никто тебя не дергает, толпа галдящихлюдей плавно обтекает скамейку, пассажиры не обращают друг на друга никакоговнимания, самое место для того, чтобы спокойно раскинуть мозгами. Впрочем,больше всего я люблю «Киевскую». Там кафе расположено в укромном углу, приезжиедаже не догадываются о существовании за колоннами «Метро-экспресс», и можножевать блинчик практически в одиночестве.

Сегодня я полностью выполнила программуразвлечений. Сначала купила новенькую Серову в бумажной обертке, потом,поколебавшись минуту, сунула в другой карман Полякову и отправилась кблинчикам. Кофе капуччино и острый буритто исчезли в мгновение ока, в головепросветлело, и даже появились связные мысли. Облизнувшись, я взяла ещеамериканский хот-дог.

Егора найти трудно, а что я вообще знаю о парне?Да практически ничего, кроме того, что он брат Насти и якобы жил вНовокисловском. И кто еще может знать о нем? Только родственники Насти, муж,свекровь… Кстати, наверное, у нее должен быть кто-нибудь из родных, ну дядя,тетя, двоюродная бабушка… Решено, поеду к мужу Насти, этому певцу Лео Ско, вмиру Олегу Скотинину, и попробую потрясти его. Впрочем, Настя боялась супруга иего маменьки, утверждая, будто те готовы сжить ее со свету…

Выпив еще один капуччино, я выстроила четкийплан. Сейчас позвоню Скотинину и представлюсь журналисткой, причем неотечественной, а иностранной. Наша эстрадная тусовка падка на все импортное, иписаке из какого-нибудь «Ньюс поп магазин» никто не откажет во встрече. Сдругой стороны, никого и не удивит, что корреспондентка начнет задаватьвопросы, даже слишком интимные, в конце концов, это ее работа.

Полная энтузиазма, я ринулась искатьработающий телефон-автомат.

Скотинин оказался дома. Услыхав, что егобеспокоит Луиза Феррари, он моментально закукарекал:

– Жду с нетерпением, дорогушенька, пишитеадрес.

Получив нужные координаты, я призадумалась.Конечно, и господин Скотинин, и евонная маменька видели меня в Склифе у постелиЮли. И хотя, скорей всего, они не слишком обращали внимание на чужихродственников, мне следовало принять меры безопасности. Обычно я не крашусь, нучуть-чуть помады светло-коричневого тона. Сегодня же я использовала весьарсенал косметики, нарумянила щеки, нагуталинила глаза, нарисовала пухлые,ярко-алые губы.

Огромный дом из желтых кирпичей окружалмонолитный железный забор, не хватало только колючей проволоки сверху и вышек счасовыми. Впрочем, часовой, вернее секьюрити, сидел в небольшом домике привходе.

– Вы к кому? – поинтересовалсямужик.

– К Скотининым.

– Извините, – вежливо, но твердосказал охранник, – не хочу вас обидеть, просто выполняю постановлениеправления кооператива. Подождите минуту!

Он подвинул к себе телефон и принялся тыкать вкнопки, я покорно наблюдала за процедурой.

– Наталья Андреевна? К вам гости.

Получив разрешение, мужик открыл калитку, явошла в просторный двор, сплошь забитый сверкающими иномарками, отечественныхавтомобилей тут не стояло.

Дверь в квартиру Скотининых оказаласьприоткрытой, на пороге красовалась худощавая дама в черных брюках и темно-серомпуловере.

– Здравствуйте, Луиза, – радостноулыбнулась она мне навстречу, – я – мама Лео, Наталья Андреевна. Впрочем,вы, иностранцы, не привыкли к отчеству, поэтому зовите меня просто – Наташа.

Она мило смеялась, и я поняла – не узнала меняи впрямь посчитала корреспонденткой.

– Ну не такая уж я иностранка, –засмеялась я, входя в роскошно обставленный холл, – всю жизнь прожила вРоссии. Просто отец – итальянец, отсюда красивая фамилия.

– Проходите, душечка, сюда, накухоньку, – пела Наташа, – поговорим по-домашнему, по-простому, безцеремоний.

Я оказалась в огромной, почти тридцатиметровойкомнате и мысленно присвистнула – вот если Володя и впрямь переедет в квартируНины, сделаем себе такую же кухню!

По одной стене шли светло-коричневые шкафчикис различной утварью. Роскошная электроплита соседствовала с не менее шикарнойстиральной машиной, дальше располагался огромный трехкамерный холодильник цветакофе с молоком. На бежевом кафеле прикреплена латунная палка с крючками, накоторых болталось невероятное количество прибамбасов – хорошенькие красныерукавицы и прихватки, чашки, щеточки для мытья посуды… Чуть поодаль, ближе ксередине комнаты, стоял овальный стол, застеленный кружевной клеенчатойскатертью. Я покосилась на нее с завистью, давно хочу такую же, но жаба душит.Подобная штука стоит триста рублей, и мне каждый раз жутко жаль денег.

На столе, подоконнике и даже в углу возлебалкона стояли цветы, огромные, пышные букеты из роз красного, розового ибордового цвета. Вообще я хорошо отношусь к королеве цветов, хотя больше люблютюльпаны, но такое количество роз действовало подавляюще – просто веники, всякрасота растений потерялась.

Наташа проследила за моим взглядом и вновьшироко улыбнулась.

– Лео обожает розы.

– Как Алла Борисовна Пугачева, –поспешила я выказать свою осведомленность и совершила ошибку.