— Ну, здравствуй, друг прекрасный, — сказал он и, не дождавшись ответа, продолжил, не отводя от Дениса глаз: — Нехорошо, нехорошо, разве так можно — чужое брать? Я эти деньги трудом тяжким заработал, а ты отнять хотел. Не по-христиански это.

Денис решил пока помолчать, смотрел мимо Никольского в окно на спины охранников и на резвящихся псов. Никольский тоже глянул на своих зверей, улыбнулся великолепными белоснежными зубами и сказал:

— Раз деньги нужны — мог бы и заработать. Пришел бы ко мне, поговорили бы, я бы тебе помог, а ты мне. Все одно ты своей смертью не помрешь, уж больно борзый ты, дерзкий, но хоть денег бы семье заработал, не пришлось бы честных людей грабить. Ты подумай.

— Киллером поработать? — вырвалось у Дениса. — Так у тебя уже есть один, зачем еще?

Никольский с укоризненным видом покачал головой:

— Чего только люди не навыдумывают, аж слушать тошно. Киллер какой-то, прости господи… Нет, я бы тебе другое дело нашел, слышал я про твои подвиги. Я орлам вроде тебя хорошо плачу, и тебя бы не обидел.

Снова оценивающе осмотрел Дениса и спросил:

— Девка где, хороший мой? Она мне гостинчик везла, да не довезла, пропала на полдороге, вот незадача. Пообещала и обманула, нехорошо это, ох, нехорошо, а я обрадовался. Где она?

«А черт ее знает». Денис предпочел промолчать. Он и сам не знал, где сейчас Настя, может, сбежала давно, забрала карту из ячейки и отсиживается где-нибудь в укромном месте. Или все проще — бабка-хозяйка ее выпустила, вернее, выгнала за неуплату, так как завтра последний срок. Поэтому с чистой совестью пожал плечами. Никольский неожиданно покладисто развел руками и сказал:

— Да и черт с ней. Не нужна она мне, от баб одни хлопоты.

«Это точно». Денис снова оставил реплику при себе. Разговор сразу пошел как-то не так, он себе их беседу малость по-другому представлял, криков ждал, угроз, чего-то наподобие форсированного допроса. А тут нате — предложение поработать, комплименты. Что-то здесь нечисто.

В стекло что-то тяжело ударило, Денис глянул за окно. Это оказался серый пес, он скреб когтями по стеклу, явно приглашая хозяина выйти и поиграть с ним. Никольский стукнул по стеклу костяшками пальцев, и пес отвалил, покрутился и вцепился зубами в поводок в руках у блондина, замотал лобастой башкой, потянул на себя.

— Не хочешь говорить — твое дело, — сказал Никольский, — обойдусь без нее. А вот с тебя должок.

Взгляд смотрящего стал тяжелым, в нем появилась угроза и сила, начиналась та часть разговора, к которой Денис и готовился. Он выпрямился на сиденье, вытер засохшую на подбородке кровь о плечо и сказал:

— Я тебе, дядя, ничего не должен. Деньги ты забрал, так что мы в расчете.

— Людей моих покалечил, сделку сорвал, машину разбил, — считал, загибая пальцы, Никольский, и снова стал похож на дедка, что торгует на рынке клубникой, выращенной собственными руками. Потом умолк, расстегнул дубленку, размотал шарф и немного погодя сказал: — А и ладно. Проваливай. Не хочешь платить — черт с тобой, мать твоя заплатит. Она же в больнице, да? И деньги ты ей на операцию вез? Ты на меня так не смотри, не смотри, — шутливо подняв ладони, точно защищаясь, усмехнулся Никольский.

Денис дернулся, шевельнул руками, но браслеты лишь сильнее врезались в запястья. Знакомое дело — руки начинают отекать, скоро на них появятся красные полосы, они потом долго заживают. Но боль глушила злость на собственное бессилие, он не мог ничего сделать этому человеку, а тот, зная это, откровенно издевался.

— Ладно, ладно, не суетись, — покладисто сказал Никольский, — не все так плохо. Денег я с тебя не возьму, знаю, что нет их у тебя. По-другому отработаешь.

— Чего тебе надо? — глухо спросил Денис. — Говори, гад, не томи.

Никольский поднял ладони кверху, возвел глаза под потолок машины — дескать, что прикажете делать с этим грубияном?

— Что надо? — повторил Денис, чувствуя, как к щекам прилила кровь.

— К Вавилову пойдешь, — сказал смотрящий, — раз девка у тебя, тебе и карты в руки. Скажешь, что поговорить с ним хочу. Откажется — пеняй на себя. Мой человек матушку твою в больнице сторожит, мне стоит только позвонить… От тебя все зависит, дружок, ты уж постарайся.

Денис сейчас бы последнее отдал за возможность снять наручники. Голыми руками бы скота этого убил, и плевать, что свора Никольского порвет потом в лоскутки, оно и к лучшему. Все равно вляпался так, что не эти, так менты достанут, один подвиг в охотничьем магазине чего стоит… Прикусил разбитую губу, скривился от боли. Надо же, и в больнице ждали. Не было, значит, шансов, ни единого.

— Она там еще недельку полежит, я договорился, — не глядя на Дениса, сказал Никольский, — и мой человечек ее покараулит. А ты постарайся…

От сердца малость отлегло: мать пока останется в больнице, ее будут лечить, и она ничего не знает. Думает, поди, что сын выкрутился и деньги заработал, а он…

— Где я его найду? — не выдержав, заорал Денис. — Я не знаю, где его искать!

— Подружка твоя разве не сказала? — искренне удивился Никольский.

«Сказала. Много чего сказала! Врала в основном!» — едва не выкрикнул Денис, но осекся — Никольский снова смотрел на него в упор.

— Он уж два дня как в городе. В гостинице живет, в «Аристократе» со своими людьми окопался, номер шестнадцать, на втором этаже с отдельным лифтом.

Нормально, чего уж там, хорошо устроился господин Вавилов. «Аристократ» своему названию соответствует на все сто: заведение дорогое, респектабельное, с хорошим рестораном, шлюх на выстрел не подпускают, от разнополых гостей, прибывших вместе, требуют свидетельство о браке. Охрана опять же на уровне. Но два дня… Черт, вот бы раньше знать, ничего этого не было бы.

— Так зачем я тебе, если ты и так все знаешь? — сказал Денис. — Позвони ему, курьера пошли, договорись о встрече. Я-то зачем?

— Должок за тобой, — напомнил Никольский. — Отработаешь, а там поглядим, как с тобой быть. Скажешь ему, что дочь его у меня, что пока в порядке, но это пока. Ври ему, уговаривай, как хочешь, но приведи ко мне. Телефон тебе дам, машину, человека, он проводит. Через два часа тебе позвонят, скажут, куда ехать. Все, недосуг мне.

Он принялся наматывать шарф, Денис смотрел в сторону и думал о грядущих переменах в судьбе Никольского. Доложили наверняка, вот старик и готовится к драке, а как прикажете готовиться, когда противник себя не обозначил? Вот и нервничает Никольский, да и любой бы на его месте занервничал. Однако ловко он промашку с Настей себе на пользу обернул, хитер, черт старый. Хотя ему это по должности положено, иначе свои же давно бы сожрали вместе с потрохами.

Никольский стукнул в стекло, блондин, до этого момента игравший со здоровенным псом в перетягивание поводка, бросил его, открыл дверцу. Никольский грузно выбрался из машины, потрепал бросившихся к нему псов по шее и двинул обратно к лесу. Блондин еще пару минут бежал за ним следом, вспахивая снежную целину и увязая по щиколотку, потом ринулся обратно. Первым делом, оказавшись в машине, лично снял с Дениса наручники, осмотрел критически, бросил ему на колени мобильник: