с юными дебютантками, и занудные беседы мужской половины зала. Те же лица из года в год, разве что молодые прелестницы скрашивают великосветские мероприятия своими свежими цветущими лицами. Главное, умело уворачиваться от их проворных деловитых мамаш и вовремя ретироваться с поля боя, желательно без долгих прощаний.

— Александр Риверс, почему ты не здороваешься со своей любимой тетей?

Алекс скривился, по постарался нацепить маску вежливости и повернулся к собеседнице.

Тетя Розамунд давно сменила пятый десяток, но все молодилась и утягивалась корсетами так, что лицо ее становилось похоже на помидор, ведь дышать приходилось через раз. Удивительно, но двигалась тетя легко и непринужденно, словно летала, поизящнее многих молодых девиц. И только на ее впечатляющего размера груди более или менее приемлемо смотрелись все те громоздкие и кричащие своей вычурностью колье и ожерелья, что она носила. И где она их только доставала каждый раз?

Алекс склонился в приветственном поклоне, но тетушка, не обратив внимания или сделав вид, что не видит, звонко расцеловала его в обе щеки, словно он все еще был мальчишкой, а не взрослым мужчиной.

— Дорогая тетушка, вы как всегда прекрасны.

Тетя лукаво улыбнулась.

— Ах, мой мальчик, полно тебе. Мне уже никогда не сравниться с теми молодыми красавицами, что так мило кружатся в танце.

— Сравнение невозможно, ибо на вашей стороне не только красота, но и немалый опыт.

— Ты шалун, Алекс.

Тетя Роуз мило захихикала, а потом резко посерьезнела, взяла Алекса за руки и ловко увела в сторону, они расположились в удобной нише.

— А теперь, мой мальчик, успокой тетю. К дорогой Алексии никого не пускают, что просто возмутительно. Но я понимаю дорогого Эдриана и тебя. Это правильное решение. Однако, мне станет легче на душе, если ты заверишь меня, что моя любимая племянница уже идет на поправку.

Алекс внутренне подобрался, сам не зная почему, он понял, что аккуратно подбирает слова для ответа. И дело было вовсе не в тете Розамунд, а в том, какой повышенный интерес проявляло высшее дворянство к сестре последнее время.

Минувшие несколько часов его буквально атаковали жаждущие высказать свои добрые пожелания скорейшего выздоровления и вытащить из молодого герцога как можно больше полезной информации. Короля и кронпринца трогать лишний раз опасались, вот и стал Алекс их единственным объектом для атак.

— Благодарю за вашу заботу, ей уже много лучше. Опасность миновала.

— Как я рада это слышать. Алекса почему-то передернуло.

Прикрываясь вежливостью, дворяне желали получить ответ на один вопрос, который так и витал в воздухе, пока невысказанный: будет ли на этом юбилейном для королевской семьи балу сделано заявление о помолвке и скорой свадьбе герцогини Оршанской с наследником престола?

Но в связи с текущей обстановкой в стране вопрос помолвки и свадьбы, пусть и членов королевского дома, казался Алексу таким незначительным, а многочисленные пожелания — лживыми и назойливыми.

Честно говоря, он бы давно сделал ноги с этого бала, если бы не просьба сестры и самого Эдди. Они связали его по рукам и ногам, только маска великосветского повесы и спасала. Опасаясь за честь своих дочерей, многие семьи обходили его стороной, вежливо приветствуя на расстоянии. Не волнуйтесь любезные, к вашему милому крокодилу я не подойду даже на пушечный выстрел.

Напоследок тетушка потрепала Алекса по щеке, мужчина лишь мысленно закатил глаза, осталось только получить леденец на палочке.

Встретившись взглядами с Колином Филдингом и Робертом Сиверсом, Алекс облегченно выдохнул, прекрасно, их университетская компания в сборе, можно передохнуть в знакомом кругу. Алекс схватил с подноса бокал шампанского у проходящего мимо слуги и направился в сторону бывших однокурсников, а ныне — достопочтенных коллег.

Роберт отсалютовал ему своим бокалом, подойдя ближе, мужчины звонко чокнулись и сделали по внушительному глотку. Колин лишь усмехнулся, глядя на приятелей, в их компании он был единственным страстным любителей вечеринок, вечеров встреч, чайных посиделок и, разумеется, балов. Благо, что в остальное время его студенты опасались отрывать профессора Филдинга от научной работы без предварительной договоренности, ибо чревато внеплановыми лабораторными отработками.

— Как ощущения, Риверс, еще не хочется вернуться к своим археологическим ямам?

Алекс так выразительно посмотрел на Колина, что тот рассмеялся, поднял бокал с напитком.

— За то, чтобы ты выжил на этом балу, друг!

Но вместо веселья, Алекса вдруг накрыло ощущение скорой опасности, поэтому он смог лишь пару раз хохотнуть в ответ, а по спине, тем временем, побежали мурашки. Что за ерунда?

Роберт как всегда тактично промолчал, он вообще не отличался словоохотливостью. Правда, в этот раз у него нашлась причина завести беседу первым.

— Искренне надеюсь, что тебе еще не набил оскомину вопрос о сестре? Рассчитываю, что она поправится к следующему заседанию научного совета Римстока. Помнится, Алексия обещала удивить нас неожиданным предложением.

— Не беспокойся, даже если не сможет сама прийти, заставит меня отнести себя на руках. Ты же знаешь, Лекси, на первом месте наука, а все остальное потом.

Они еще раз выпили, уже за здоровье леди Риверс.

Колин незаметно осмотрелся по сторонам, нет ли посторонних ушей, и заговорщически подмигнув Алексу, громким шепотом поинтересовался.

— Ну что, крепость по имени «Джорджина Симмонс» уже взята или все еще идет длительная осада?

Алекс расплылся в улыбке сытого и довольного кота.

— Обижаешь, приятель. Условия капитуляции показались столь привлекательными обеим сторонам, что белый флаг был выброшен еще месяц назад. И каждая сторона оказалась крайне довольна результатом.

Взрыв мужского хохота заставил нескольких особо чопорных леди, оказавшихся по соседству, возмущенно фыркать.

Торжественные фанфары привлекли внимание гостей бала, в церемониальном зале наступила вежливая тишина, все ждали выхода короля и кронпринца. Алекс молча повернулся к возвышению, на котором стоял трон. Как же он ненавидел все эти напыщенные церемонии!

Церемониймейстер огласил многочисленные регалии дяди и Эдриана, они вышли после того, как отзвучали удары трости по начищенному до блеска паркету.