повинуюсь, о Махсум! – и исчез, будто его и не было.

Максим только плечами пожал и зашагал прочь, обратно к реке. Что-то там сейчас делает Ахмед.

Глава 8. Страдания Ала ад-Дина

– Ала ад-Дин, негодный развратник!

В развороченном дверном проеме стояла мать и круглыми глазами взирала на сына, держащего на руках невесть откуда взявшуюся в доме девицу. Одна рука старушки лежала на часто вздымающейся от возмущения груди, а другая упиралась в дверной косяк, чтобы не упасть от охвативших мать чувств. – Что это такое, я тебя спрашиваю? Почему ты держишь на руках голую девушку? А вы, дядя, вы!..

– Э-э, – только и почесал макушку Абаназар. До девушек, причем в любом виде, ему уже очень давно не было совершенно никакого дела. Но сама ситуация, конечно, оказалась крайне неприятной.

– Мама, ну что вы такое говорите. Она вовсе не… это самое – у нее подушечка. Вот, видите! – вступился за принцессу Ала ад-Дин. Принцесса тоже покивала, сильнее прижимая к себе широкую атласную подушку, мол, все именно так, как говорит Ала ад-Дин.

– Брось ее сейчас же! Брось, кому говорю! – взмахнула руками старая женщины. – Да нет, не подушку! О бестолковая гурия с лысыми ногами – подушку держи и не вздумай бросить! А ты, беспутный сын, брось, брось это, слышишь? И не смотри на нее! Куда пялишь бесстыжие глаза?! Уй-юй, какой позор, какой позор! – схватилась за голову мать. – И откуда только взялась эта распутная девка?

– Ах ты, злобная языкатая карга! – взъярилась принцесса, замахнувшись подушкой, но тут же, опомнившись, вернула ее на место. – Это кто распутная и бестолковая? Я? Да ты знаешь, старуха, кто я?

– Знаю! – уперла руки в бока старушка. – Джинново отродье с восковыми ногами из снов этого болвана. Дядюшка тебя приволок, да?

– Мнэ-э… – пошлепал Абаназар губами, пятясь в дальний угол комнаты.

– Да как ты… как ты смеешь так со мной разговаривать?! – захлебнулась принцесса словами от возмущения. – Стра-ажа! Сюда, взять ее!!!

– Кого взять? Меня? Ух, я тебя! – погрозила кулаком старая женщина.

– Ай! – Принцесса лишь сильнее прижалась к Ала ад-Дину и зажмурила глаза. – Уберите ее от меня! Она умалишенная!

– Потаскуха толстозадая!

– Костлявая старая дура!

– Это кто старая?

– А кто толстозадая?

– Хва-атит!!! – Рявкнул Ала ад-Дин, так что со стен посыпалась штукатурка, а вороны переполошились, с карканьем поднявшись в воздух и закружив над остатками дома. Обе женщины в миг примолкли.

– Вы, мама, помолчите! А вы, Ваше Высочество, прикусите язычок – она моя мама!

– А чего она обзывается? – надула губки Будур.

– А чего эта стыдобища на твоих руках расселась? Брось ее немедленно!

– Мама!

– Чего?

– Это принцесса Будур!

– Какая еще прин… Кто?!! – Челюсть у старушки отвалилась на грудь, ноги ослабли, и она медленно опустилась на колени. – О принцесса, прости дуру старую, не признала.

– Да как же вы ее могли признать, если не видели ни разу? – удивился Ала ад-Дин.

– Ох, моя вина, – молитвенно сложила мать руки. – Простите, Ваше Высочество! Шайтан помутил мой разум.

– Прощаю, – величественно дернула подбородком Будур и повернула голову к Ала ад-Дину. – Забавная она у тебя.

– Очень, – согласился с девушкой Ала ад-Дин, стараясь смотреть исключительно принцессе в глаза, но получалось не очень.

– Но почему вы в таком неподобающем виде, Ваше Высочество? – молитвенно воздела руки старушка. – Как можно? Да еще на руках моего несносного болвана. У-у, кобель бесстыжий!

– Да-да, что за фокусы такие? – встрепенулась принцесса. – Сижу у фонтана, кормлю рыбок и тут – бах! – и одежды нет! А потом опять – бах! – и я здесь и опять без одежды.

– Я… – начал было Абаназар, но умолк, наткнувшись на не обещающий ему ничего хорошего тяжелый взгляд Ала ад-Дин.

– Ну, дядюшка, спасибо вам! Удружили.

– Э-э… – оггладил колдун бороду, а глаза его забегали, потому как Абаназар не знал, куда их деть от стыда за случившееся.

– А при чем здесь твой дядюшка? – заинтересовалась Будур, нервно теребя кисточку на уголке подушки. Ситуация, прямо скажем, сложилась не из приятных.

– Да вот, колдун он.

– Колду-ун? Он?

И уже два недобрых взгляда сверлили присмиревшего в уголке Абаназара.

– Липовый, – добавил Ала ад-Дин.

– Так, значит, он… меня?!

– Ах ты, старый развратник! – набросилась на колдуна старушка.

– Стойте, мама, он нам еще живой нужен.

– Да-да, я его обязательно познакомлю с нашим палачом, – жестко пообещала Будур, отчего Абаназара заметно передернуло. – Будет знать, как раздевать принцесс! И поставь меня уже на пол! – дернула она ножкой. – Вцепился тоже, как… как клещ.

– Нет, не ставь! – воскликнула старушка.

– Но почему? – не понял Ала ад-Дин, вновь выпрямляясь. – Вы же сами говорили, чтобы я ее бросил – тьфу-ты! – поставил.

– Здесь пол грязный! Она ножки запачкает. И уколется еще ненароком. Посмотри, какие у нее нежные ножки. Нет!!! Не смотри! Ох, что же это я? Прямо помутнение какое-то, – закачалась старушка из стороны в сторону, приложив ладонь ко лбу.

– Да не смотрю я, не смотрю! – нахмурился Ала ад-Дин. – Что ж мне ее, всю жизнь теперь на руках таскать?

– Фи! – наморщила носик принцесса. – Какой невежа.

– Я не невежа, а только на руках никого таскать не собираюсь, вот! Если только недолго, по праздникам.

– Да?

– Да!

– Тогда поставь меня немедленно!

– Да сколько угодно! – Ала ад-Дин повертелся на месте, ища, на что бы опустить принцессу, но везде по полу были разбросаны щепки, битый кирпич и куски штукатурки.

– Поставь, говорю! – настойчиво повторила Будур, сведя брови на переносице и ткнув изящным тонким пальчиком в пол. – Слышишь?

– Постой, я сейчас! – сорвалась с места старушка и понеслась к сундуку. Со стуком распахнув крышку сундука, она с головой залезла в него, и оттуда в разные стороны полетели тряпки. – Не то, не то, опять не то. Да где же оно? Ага, вот! – Довольная собой мать Ала ад-Дина выпрямилась, с гордостью держа в руках посеревшие разношенные туфли и платье, изъеденное молью. – Мой подвенечный наряд! А-апчхи!

Пара потревоженных, оторванных от еды насекомых взвились в воздух и недовольно затрепыхали крылышками.

– Вы шутите? – глаза принцессы широко распахнулись. – Да чтобы я его надела!

– Ну, если тебе лучше с подушкой… – протянул Ала ад-Дин.

– Нет, нет, хорошее платье, даже очень! – быстро согласилась Будур. – Если хорошенько приглядеться, конечно. Очень хорошенько.

Она поморщилась, когда ее нежных ступней коснулись разношенные грязные туфли, но все-таки промолчала, плотно сжав губы, – тут уж не до изысков.

– А теперь поставь ее, хватит с тебя! – прикрикнула мать на сына. – Вцепился тоже.

– То держи, то поставь! – недовольно проворчал Ала ад-Дин, нежно опустив свою ношу на пол. –