3. В связи с заявлением японцев о готовности капитулировать на Курильских островах, прошу продумать вопрос о возможности переброски головной дивизии 87 СК с острова Сахалин на Южные Курильские острова (Кунасири и Итурунп), минуя остров Хоккайдо.

Соображения по этому вопросу прошу сообщить мне не позднее утра 23 августа сего года.

N677 Василевский, Иванов

Утром 23 августа после погрузочных работ мы отошли от пирса в Де-Кастри на рейд, где к нам подвели торпедную баржу для буксировки её в Совгавань.

На следующее утро у входа в залив Хаджи вахтенной службой был обнаружен перископ. И командир, и я были на мостике, и, действительно, на воде что-то просматривалось, но в том, что это был перископ, уверенности не было. Через несколько секунд “видение” исчезло.

Когда пришвартовались к старому пирсу бухты Западная, я вспомнил, что совсем недавно, 15 апреля этого года, я с чемоданчиком по сходне перешёл на ют зм “Гижига”. Но теперь я уже был совсем другим человеком: офицером, законно носящим звание лейтенанта военно-морского флота.

Утром 24 августа с разрешения командующего флотом корабли с десантом, направлявшимся в Отомари, вошли в порт Хонто, чтобы переждать шторм. Население и администрация порта вышли на причал с белыми флагами.

Сразу же после швартовки поступило приказание подготовиться к приёму груза для частей, находившихся в Маока. Погрузка шла непрерывно, и только на следующее утро мы отошли от пирса. А через 20 мин. отдали якорь на рейде в бухте Постовая, совсем рядом с фрегатом “Паллада”, лежащим на дне. Вечером того же дня снялись с якоря для следования в Маока, к берегу Южного Сахалина. На борту, помимо груза, находилась команда краснофлотцев в количестве 140 человек и офицеры, в количестве 21 человека, следующие к новому месту службы в Маока и в Отомари.

Западный берег Южного Сахалина так близко от Советской Гавани, что в хорошую погоду бывают видны горы в районе Торо – Эсутору, а мы о нём абсолютно ничего не знаем. Хотя Южный Сахалин до 1905 года был российской землёй – даже приличных карт его у нас нет, не то, что планов заливов, бухт и рейдов. А, говорят, у нас хорошая разведка. Где она, разведка-то? А, может, дело не в разведке, а в картографии? На существующей карте, в районе Маока, чуточку севернее, в соответствии с извещениями мореплавателям, был красной тушью очерчен район, запретный для плавания. Что это? Минное поле японцев? Или наше? Только одни вопросы, никаких ответов.

Ближе к полуночи прошли ворота сетевого заграждения большого рейда и вышли в Татарский пролив. Было темно, пасмурно, видимость около 3-х миль. На своей первой вахте стоял помощник командира старший лейтенант Тимашевский.

С рассветом ничего не изменилось. Шли по счислению. Ориентиров для обсервации не было, нас сопровождала низкая облачность. Около 17 ч. увидели берега. Я попробовал определиться по тем ориентирам, которые были на карте. Получилась неувязка в 12 миль, и выходило так, что мы уже пересекли район, запретный для плавания. Внутренне вздрогнув, хотя все было спокойно (слава Богу, уже прошли!) мы подвернули влево и вскоре поняли, что сделали правильно: берег приближался, и над одним из его отрезков, который оставался у нас слева по носу, мы увидели дымы, а, по мере сгущения сумерек, и зарево. Не было сомнений, что это и есть Маока. Пошли прямо на дымы и зарево и в 19 ч.12 мин. встали на якорь на рейде порта Маока. Командир немедленно на шестёрке убыл с докладом на зм “Океан”, на котором находился штаб командира высадки капитана 1 ранга Ивана Степановича Леонова.

Из книги “Тихоокеанский флот”, (Воениздат 1966 г. стр.220)

В 6 час. 25 августа корабли подошли к причалам военно-морской базы Отомари и приступили к высадке десанта… К 10 час. военно-морская база Отомари была занята. Ее гарнизон численностью 3 400 солдат и офицеров сложил оружие и сдался в плен…

К полудню 25 августа освобождение Южного Сахалина от японских захватчиков было завершено.

Мне решительно не нравятся слова “освобождение” и “захватчики”. Это нарочитые, неправильные слова. В 1905 г. Россия проиграла войну и вынуждена была платить. В 1945 г. Япония проиграла войну и также вынуждена была платить. Закон есть закон: кто проигрывает, тот платит. А кому, сколько и чем – это уже другие вопросы. Кстати, во всех наших военных документах той поры для выражения действия, состоящего в занятии территории противника безо всякого стеснения употреблялось слово “оккупация”. И правильно, это точное слово.

Я привёл последнюю выдержку из книги “Тихоокеанский флот” не для того, чтобы поговорить о правильности слов, использованных в ней, а, главным образом, для того, чтобы показать, что мы всё время опаздывали. “Гижига” – в Николаевске-на-Амуре, а наши корабли уже в Маока, мы – в Маока – а наши уже в Отомари (т. е. в Корсакове). Наверное, такая информация, получай мы её своевременно, очень бы нас огорчала. Но мы ничего не знали, мы были простыми исполнителями приказов, может быть и не всегда корректных, но приказов, которые не имели права не исполнять.

Утро 27 августа началось с того, что мы снялись с якоря и пришвартовались к молу. Пожары в городе продолжались, всё небо было чёрным от копоти и с него постоянно что-то сыпалось – хлопья сажи, клочки бумаги, кусочки соломы… Но с рассветом стало не так красочно и не так страшно, так как ослаб эффект зарева. Нас, всех без исключения, поразил порт Маока, который мы, наконец, разглядели: довольно широкий бетонный мол, мы прекрасно смогли подойти к нему бортом; внешний ковш, внутренний ковш – и всё капитально построенное, из бетона, всё очень аккуратное и надёжное. Такого даже в Советской Гавани нам видеть не приходилось, не говоря уже об Александровске-на-Сахалине и других сахалинских портах, где нам случалось бывать. Там всё было деревянное, сделанное, по большей части, “на живую нитку”. И когда мы интересовались почему такие плохие причалы, почему, сплошь и рядом, нет доступных подходов к ним даже для нас, имеющих такую небольшую осадку, обычно отвечали: не позволяет грунт, нет условий для строительства или что-либо в этом роде. Увидев причалы в Маока, я, да и многие, убедились, что при желании и при умении и на наших побережьях все можно было бы давным-давно построить. Просто никто этим не хотел по-настоящему заниматься, все было общее, но, в итоге, ничьё. Так, между прочим, обстояло дело со многим, например, с овощами, которые в августе 1945 г. хлынули во Владивосток из