Вечером я зашёл к нему в гости. У него была отдельная каюта с широкой пружинящей койкой, покрытой кремовым шерстяным одеялом, на котором в ногах чернели буквы USN – флот Соединенных Штатов. В каюте был отличный вентилятор, сейф с кодонабирателем и ещё много чего. К отдыху каюта располагала. Но в ней не было очень важного для меня предмета – письменного стола. Вместо него была конторка, которую можно было поднять или опустить. Умственной работе конторка не способствовала. Каждое государство диктует свой образ жизни, подумал я. Моя каюта, несмотря на отсутствие сейфов и широкой койки с шерстяным одеялом, устраивала меня больше.

Посидев и поболтав часа два, мы перебрали в памяти многое – и Ленинград, и школу, и родных, и любимых. Почитали друг другу письма, полученные из Ленинграда. Даже выпили японского баночного пива…

Я вернулся на корабль в девятом часу вечера, к вечернему чаю в кают-компании. На борт прибыли пассажиры – 5 армейских офицеров и 18 красноармейцев. После этого, наконец, я добрался до своей каюты, где на верхней койке уже сладко посапывал подселенный ко мне ещё в Советской Гавани старший лейтенант из особого отдела. Это словосочетание произносилось тогда с трепетом, и я не был слишком счастлив от такого соседства.

Рано утром, во вторник 28 августа, отошли от мола и вышли из ковша, прошли ворота между волноломами, ведущие к причалам города Хонто (Невельск) и в 9 ч. пришвартовались к городскому пирсу. А уже через час начали разгрузку бензина и продовольствия и приемку воды. Бетонные молы, ковши и все прочее нас уже не удивили. Мы поняли, что это – Япония, и в ней все так и есть: не как у нас. Едва мы пришвартовались, как мой пассажир пошёл к командиру и порекомендовал ему организовать комендантский патруль, причём была ли сама комендатура, он не знал. Командир не стал с ним спорить и вызвал меня.

– Вот, что, Смирнов, – сказал он мне, – рекомендуется организовать комендатуру. Тебе сейчас всё равно делать нечего – набирай команду и действуй.

Я тоже не стал спорить, тем более, что побродить по городу, не охваченному пожарами и, как видно, не разграбленному мародёрами, мне хотелось.

В Хонто

Старшим комендантского патруля я назначил штурманского электрика Федоряна: во-первых, он, как и я, у причала спал бы; во-вторых, – это был мой подчиненный, и мне легче было с ним управляться; в-третьих, он был неплохим организатором и мог оказать мне, в случае надобности, существенную помощь. Кроме него в патруле было ещё человек 5. Инструкции мне были даны такие: “ходить везде и смотреть вокруг…” Правда, были ещё дополнительные инструкции, полученные от старшего лейтенанта: выявлять, у кого есть радиоприёмники, и эти приёмники изымать и сдавать в какую-то будку возле причала.

По городу мы ходили часов шесть. Он казался совершенно пустым, хотя, заходя в дома – а мы несколько раз туда входили, увидев помещения, похожие на магазины – мы встречали там людей с виду испуганных, покорных и постоянно кланяющихся. Это было неприятно. Мы, как могли, старались объяснить людям, что не собираемся причинять им никакого вреда, и что, несмотря на военную форму, мы очень мирные люди и т. д. Японцы улыбались, кланялись, и мы поспешно уходили. Никаких приёмников ни у кого мы не обнаружили. Несколько позднее (уже не в Хонто) мне рассказывали о коварстве японцев, которые, низко кланяясь при встрече, затем втыкали нож в спину. Называли факты. Я не могу отрицать эти факты, но сам лично ни с чем подобным не встречался. Кроме того, я думаю, что коварство все-таки не свойство нации, а свойство отдельных людей в любой нации.

Так, мирно бродя по городу при оружии, мы добрались до окраины, на которой стоял длинный двухэтажный дом с огромным бетонированным плацем перед ним. Поднялись сразу на второй этаж. Везде было пусто. Вдоль стен, в специальных стояках, похожих на те, в которых в казармах размещают винтовки и называют почему-то пирамидами, стояли палки, круглые гладкие палки длиною с нашу трёхлинейку вместе со штыком. Сначала мы не очень поняли, что это за палки и зачем они. Помогли фотографии, которые сохранились на некоторых стендах: это были модели винтовок для всевозможных упражнений. А здание и плац перед ним, без сомнения, принадлежали пехотному училищу: на фотографиях плац был заполнен людьми, то делающими всевозможные упражнения, то сидящими на бетоне на корточках и, при этом, бьющимися в бетон лбами (молитва что ли?), то стоящими на коленях. Мы вдруг ощутили, что армию (а значит и флот!) Япония готовила к войне серьезно, что эта страна, действительно, очень воинственная, и нам как-то не жалко стало японцев, которые только что нам улыбались и кланялись. Как быстро может измениться настроение и даже отношение к людям, вероятнее всего совсем непричастным к причине изменения настроения.

К семи часам вечера я со своим патрулём был уже на корабле. Доложил командиру о результатах патрулирования. Он только головой кивнул и сказал: – Готовься, скоро будем выходить в Отомари…

В каюте меня встретил изрядно поднабравшийся где-то старший лейтенант особого отдела.

Ему захотелось поразглагольствовать на тему о том, что война не бывает без трофеев, что в качестве трофеев некоторые идиоты тащат очень громоздкие вещи – мебель, зеркала, ковры, картины… А зачем вся эта громоздкая дешёвка. – Вот, смотри, – и тут, дыша перегаром, он распахнул перед моим носом какую-то коробочку, которая была набита чем-то сверкающим. Я в драгоценностях ничего не понимал (и не понимаю!) и отвернулся. Сказав, что мне нужно зайти к командиру, я, действительно, зашёл к нему и рассказал об этом случае. Но командир посоветовал оставить этого типа в покое. Расстались мы с ним на другой день. Нет-нет, да и вспоминается эта история. Было время, когда всех участников Великой Отечественной наградили орденом Великой Отечественной войны, кого 1-й степени, кого 2-й. Аргументация была правильная: многие, достойные наград, их не получили. Но надо было все же выяснить, кто заслужил и кто не получил. Это, конечно, сложно! Вот и наградили всех. И его – тоже, в качестве поощрения за тихое мародёрство.

Больше я об этой истории никому не рассказывал. Хотел “по дружбе” поделиться с Захарьяном, сменившимся с дежурства по кораблю, но раздумал.

Вечером мы снялись со швартовов и взяли курс на Отомари.

Из архивов (ЦВМА, ф.2450, оп.4, д. 143(12),л.5) Шифрограмма командующего ТОФ адмирала Юмашева командующему СТОФ вице-адмиралу Андрееву.