— Лука, — обратился к нему воевода, — от хана кипчакского пришел человек, спроси у него, зачем пожаловал.

В это время в гриднице появился еще один человек, ни на кого не глядя, прошел к князю и сел на свободное место. Это был князь Всеволод. С полупрезрительной усмешкой оглядел присутствующих и, опершись о ручку кресла, стал поглаживать аккуратно постриженную бородку.

Лука заговорил. Половец поднял на него блестящие глаза, выслушал и затараторил так быстро, что пастух еле успевал переводить.

— Пусть князь даст слово, что за мою весть мне будет достойная плата.

— Скажи: по вести и плата, — ответил князь.

Лука перевел.

— В этом году я решил переправить свои стада за Итиль. Травы там сочные, раздолье кругом. Понравилось одно место, водопой рядом, выпас тоже. Постоял до новой луны, когда травы стали бледнеть, и решил двинуться дальше. Места — одно лучше другого, а когда хорошего много, всегда труден выбор. Несколько дней выбирал. Однажды перед закатом поднялся на холм и вдруг увидел впереди много людей. Сначала не понял, кто такие, решил подъехать поближе. О, бачка! Это были монголы! Мне приходилось несколько раз с ними встречаться. Они раньше частенько наведывались в наши края, и я их сразу узнал. Перед ними была стена, как у вас в городе, а рядом диковина, которая стену проламывала. Людей у них видимо-невидимо. Меня увидели, страшный шум подняли. Хорошо, конь у меня быстрый, как птица, но и то вряд ли ушел бы — ночь спасла. — Он замолчал, важно посмотрев на князей.

Воцарилась тишина. Первым ее нарушил князь Всеволод.

— Врет он, деньги ему нужны, вот и сочинил все это. Монголов нет уже пятнадцать лет. Тогда еще поняли, как соваться на Русь! Не по зубам! Дорога им сюда заказана, Руси нечего бояться.

— Нет, есть чего, — возразил Сеча. — Есть! Слухи идут с разных сторон. Пока каждый князь себе голова, пока мы воюем друг с другом, нам есть чего бояться. Вороги видят нашу разобщенность и слабость зорче, чем многие русские князья. Готовиться надо, князь, — повернулся воевода к Василию, — а за весть надо платить. Я знаю их обычай.

Князь Василий подошел к сундуку и достал два кожаных мешочка. Поиграл ими, посмотрел на Сечу. Тот кивнул на руку, где мешочек побольше. Князь протянул его гостю. Досталось и Луке — целая гривна. Такого богатства пастух отродясь не видывал. От счастья он, забыв годы, летел к своему стаду, чуть не сбив по дороге задумчиво шагавшего Аскольда.

— Не вишь, что ли? Раздавлю! Ай, чево голову повесил? — приостановил бег Лука. — Али мила сбежала, али бросила?

Было что подумать обоим Сечам. Если старшего тревожили вести и то, что в воздухе пахло брыдом[26], то младшего — отсутствие каких-либо вестей от Всеславны.

Маленький отряд, сопровождавший плененную княжну, продвигался быстро, держась вдали от жилых мест, как было приказано. Всадники торопились. Возница неустанно, не обращая внимания на дорогу, настегивал лошадей, отчего езда становилась невыносимой. Всеславна выглядела подавленной. На одном из подъемов скорость отряда резко снизилась, и Малуша обратилась к вою со шрамом.

— Мил человек, нельзя ли сделать остановку? Княжна очень устала в этой колымаге, так натрясло — того и гляди дух испустит!

Меченый глянул на княжну и сам удивился перемене, которая в ней произошла.

— Стой! — зычно гаркнул он.

Место неожиданного привала было очень красивым. Словно огромный огненный шар спустился с небес, и задержался на верхней кромке леса, и вспыхнул, забушевал неукротимым пламенем рубиновых и золотистых оттенков. У подножья этого «костра» протекала, извиваясь, речушка, отражая густую синеву вечернего неба. Стабунившиеся утки с громкими криками отыскивали себе ночлежище. Но княжна ничего не замечала, медленно прогуливаясь возле повозки.

Меченый, подойдя к ним, присел, поставил на колени мешок и, покопавшись, извлек оттуда большой ломоть хлеба и хороший кусок вяленого мяса.

— Попробуйте, это мой отец делает. Кому доводилось отведать, все благодарили. Наш князь Михаил, когда собирается в поход, всегда велит отцу мясо ему готовить. Так что стол, будем считать, княжеский, — довольно заключил он.

— Меченый! — раздался громкий окрик его напарника, разместившегося поодаль. — Иди сюда. Смотри, это княжеская добыча, голову сымут, коли чево!

— Иду… — Парень виновато посмотрел на девушек.

— Иди, добрый человек, — тихо и ласково попросила княжна. Малуша тяжело вздохнула.

Въезда в Чернигов Всеславна не заметила. Длинная изматывающая дорога, монотонность езды да молодой организм сделали свое дело. Она проснулась от громких голосов, раздававшихся совсем рядом. Темная ночь глядела на нее сверху хрустальными звездами. В свете факелов, освещавших пустынный мощеный двор и кирпичную стену какого-то дома, мелькали фигуры людей. Их длинные тени, скользя по сырым от ночной росы камням, лезли на высокую стену дома, чтобы затем, скрывшись за углом, растаять во мраке.

К девушкам никто не подходил — словно о них забыли. Осмелев, Всеславна, а за ней и Малуша оставили повозку и очутились на холодных скользких камнях. И остановились в нерешительности. У Всеславны родилась отчаянная мысль, но ее прервало появление незнакомого человека, в руках которого горел факел. Крутая грудь и широкие плечи говорили о недюжинной силе. Лицо густо заросло бородой, глаза из-под косматых бровей смотрели безучастно. Весь вид его был сумрачный, отталкивающий. Бесцеремонно осветив пленниц факелом, он поочередно рассмотрел их.

— Ты княжна? — глухо спросил он, ткнув пальцем во Всеславну. Та кивнула. — Идем.

Он повернулся и пошел, не оглядываясь, в полной уверенности, что за ним пойдут. Так оно и получилось. Помявшись, княжна взяла за руку Малушу, и девушки побрели вслед за бородачом. Проводник миновал крыльцо и завернул за угол. Сразу навалилась темнота. Голоса стихли. Стало жутко. Девушки невольно ускорили шаг. Вскоре провожатый остановился. Свет факела выхватил из темноты глухую стену с узкой дверью без ручки. Погремев ключом, бородач открыл дверь. Девушки шагнули за ним и очутились в длинном коридоре. Было тихо, как в подземелье, и от этого стало еще страшнее. Девушки прижались друг к другу, но бородач молча взял за руку Малушу, неожиданно грубо оторвал ее от княжны и оттолкнул в сторону. Всеславна запротестовала, но мужик нагло усмехнулся и, обхватив княжну длинными ручищами, потащил в комнату. Напрасно она билась, его не остановило и нападение Малуши, которая обрушилась сзади, колотя что было сил небольшими, но крепкими кулачками по огромной спине. Не оборачиваясь, бородач ударом ноги отбросил служанку, и та, пролетев несколько шагов, со стоном упала на пол. Сопротивление девушек вызвало злобу: мужик с силой швырнул и княжну. Всеславна ударилась ногой о табурет и тотчас услышала за собой грохот засова. Превозмогая боль, она захромала к двери, но та уже была крепко заперта и не поддавалась никаким усилиям. Горькие слезы хлынули по щекам. Всеславна еле доковыляла до табуретки и, опустившись на нее, в отчаянии закрыла лицо руками. Она поняла, что ничего не остается, кроме как смириться и ждать. С этими мыслями девушка добралась до кровати, прикрытой грубыми шкурами, упала на нее и заснула.