Лина спешно прикрыла дверь.

– А ты вообще как сюда попала? – подозрительно оглядев ее, спросила женщина. – Я что-то тебя не помню. Ты вообще допущена к конкурсу?

– Естественно! – резко ответила Лина, напустив на себя надменную холодность.

Женщина, пожав плечами, еще раз сверилась со своими записями. Но все же, похоже, поверила Лине и, махнув в сторону комнаты, где ждали девушки, отрезала:

– Тогда отправляйся туда. Все равно последней пойдешь.

Лина развеселилась. Ее начинало забавлять это приключение, и она, шутливо отдав честь сердитой администраторше, вернулась в гримерку. Ей оставалось только прислушиваться к разговорам, пытаясь понять, что же за конкурс здесь проходит.

Одна из девушек, так крепко сжимавшая свою табличку «1», словно боялась, что ее отнимут, стала петь, громко, протяжно, приплясывая на месте. Лина удивленно покосилась на нее, но остальные не обратили на нее никакого внимания, словно не замечали ее. «Надеюсь, это не конкурс певиц? – подумала Лина. – Час от часу не легче!»

Женщина с блокнотом, громко хлопнув, чтобы привлечь к себе внимание, встала посреди комнаты:

– Начало через десять минут. Еще раз рассказываю сценарий вечера, чтобы все было отработано быстро и без заминок. Это в ваших интересах – чем лучше все пройдет, тем более благосклонным будет к вам жюри.

Девушки засмеялись.

– Итак, как только одна певица заканчивает свое выступление и уходит со сцены, тут же, после аплодисментов, к микрофону выходит другая. Ведущий будет подстраховывать вас, развлекая зал, но лучше, если вы не будете задерживаться. Не забывайте, что вас двадцать… если хотите, чтобы жюри вытерпело ваши выступления и подвело итоги, постарайтесь быть на уровне… – Она оглядела обступивших ее девушек: – Вы все сдали записи звукорежиссеру?

Девушки хором закричали:

– Да, да, сдали!

– Так, двадцатый номер, а где твоя запись? – подошла она к Лине.

Лина не смогла сдержать тяжелый вздох.

– Что, забыла?!

Лина растерянно молчала.

– Запись? – переспросила она, чтобы оттянуть время.

– Да, запись! – зло повторила женщина. – Музыка, под которую ты будешь петь, идиотка.

Похоже, ее опасения подтверждались. Видимо, это был один из тех конкурсов пения, которые в огромном количестве проходили в Москве, словно весь город только и делал, что пел и танцевал.

Может, все-таки стоило сознаться и уйти?

– Нет-нет, – замахала руками Лина. – У меня нет музыки.

– Как это нет? – не поняла та.

– Так. Я пою без музыки.

– А капелла, что ли? – грубо спросила женщина.

«Господи, что такое эта а капелла?» – ахнула про себя Лина.

А вслух пробормотала:

– Да, а… а… а капелла, да.

Женщина закатила глаза:

– Бедное жюри, оно со скуки помрет тебя слушать. Хорошо, что ты последняя.

Остальные девушки засмеялись.

Не на шутку разозлившись, Лина сжала кулаки: «Ах так? Ну я вам покажу!» Она подошла к зеркалу оглядела себя, изящную и стильную в своем черном платье, и честно признала, что уступает остальным девушкам в яркости. Усевшись на круглый, вертящийся стул, она осмотрела разложенную на столике косметику и, выбрав яркие тени, щедро накрасила ими глаза.

– Возьми еще румяна, – сказала ей девушка, сидевшая рядом. – У тебя сейчас бледное лицо.

– Бледное? – не поверила Лина, оглядывая себя.

– Глупая, на сцене будешь выглядеть бледно. Лина нарумянилась и, подкрасив губы алой помадой, ужаснулась:

– Мне кажется, я похожа на проститутку.

– Мы все похожи, – засмеялась девушка. – Но на стене будем выглядеть так, как нужно. Ты что же, на сцене никогда не была?

– Нет, – призналась Лина. – А ты?

– Да я просто выросла на сцене. С детства пою. А у моих родителей звукозаписывающая студия.

Лина вспомнила цыганскую улицу, старый деревянный дом, почерневший от печной копоти потолок, мамин огород, на котором та трудилась, не разгибая спины, чтобы поставить на ноги дочь, и на глаза навернулись слезы.

– И зачем тебе этот конкурс, если у родителей студия?

– Так принято, – без обиняков ответила она. – Чтобы не говорили потом, что я стала певицей, потому что у меня крутые родители. Чтобы писали, что я всего добилась сама.

– Но это ведь не так, да? – напрямую спросила Лина, глядя ей в глаза через зеркало.

– Нет, не так. – Девушка не отвела взгляд. – Этот мир жесток и циничен. Но он придуман не мной…

Лина вздохнула и добавила еще румян.

– А зачем этот конкурс? – спросила она.

– Мне? Или всем?

– Всем.

– В основном девчонки ищут себе богатых и влиятельных покровителей. Кто-то надеется, что ее заметят продюсеры или музыканты. Кто-то самолюбие тешит. – Она с интересом посмотрела на Лину. – А ты-то сюда зачем пришла? Ты как будто не из нашей тусовки…

– Судьба привела, – улыбнулась Лина.

Девушка хмыкнула, решив, что она просто не хочет отвечать.

– Если все так цинично, так, может, уже известно, кто выиграет конкурс? – спросила Лина.

– Конечно! – Девушка обернулась и указала на блондинку в аляповатом зеленом платье. – Она.

– Почему? – удивилась Лина.

– Потому что ее любовник оплатил ее победу – вот почему.

– Оплатил жюри? – удивилась Лина, вспомнив брюнета.

– Организаторам. А уж те сами договорятся с жюри. Не со всеми, но с большинством.

– Но это ужасно!

– Да расслабься ты. В конце концов, это просто вечеринка и развлечение. Не стоит к ней относиться так серьезно.

Между тем, пока они разговаривали, конкурс начался, и до них донеслись аплодисменты, ворвавшиеся за сцену из приоткрытой двери. Первые выступившие участницы, раскрасневшиеся и возбужденные, возвращались после выступлений, и их, обступая, расспрашивали о том, как все прошло. Остальные девушки, готовясь, громко распевались, репетировали, танцевали, и комната наполнилась шумом, гамом и пением. Пожелав Лине удачи, ее новая подружка встала из-за стола, держа под мышкой табличку с номером «13», и Лина с усмешкой отметила, что девушка не была суеверной. Впрочем, чего ей бояться 13-го номера, если у ее родителей звукозаписывающая студия.

– Ты что, последняя пойдешь? – спросила ее одна из участниц. – Не повезло тебе.

– Наоборот, повезло, – развеселилась Лина.

Она судорожно попыталась решить, что ей делать: сбежать или идти до конца? Может, выйти на сцену? Взять да и спеть. Или просто выйти и молча стоять, глядя на брюнета. Или отправить ему воздушный поцелуй. Или взять микрофон и признаться в любви. Или, может, все-таки спеть? Лина попыталась подготовиться, хотя бы мысленно, к своему выходу на сцену. Но мысли путались, и в голову не шло ни единой мелодии, ни единого слова. Лина вспоминала стихи, которые писала на обрывках листов, пыталась придумать песню, сымпровизировать, но ничего не выходило. Она представляла, как выйдет на сцену, с дурацкой табличкой в руке, и будет стоять с открытым ртом, глупо пялясь на жюри. Нет, все же еще не поздно было уйти.