Я уже достаточно проснулась, чтобы почувствовать, что в квартире пахнет болотом и намокшей штукатуркой.

Что за черт!

Я села в кровати и посмотрела наверх. Сочащаяся по шву плиты влага как раз собралась в очередную каплю, подумала немного, качнулась и приземлилась мне на нос.

Да ладно!

По обоям змеились темные влажные потеки, а в коридоре слышалась настоящая весенняя капель.

Я вскочила с кровати, выглянула за дверь и ахнула – из цоколя лампочки капала вода, по стенам текли ручьи, ламинат вздулся горбами. В ванной все было еще хуже – вода покрывала пол двухсантиметровым слоем, а в туалете и вовсе лилась с потолка не хуже душа.

Полная катастрофа!

Еще немного – и я начну заливать этаж ниже, если уже не начала!

Я выволокла все свои ведра и тазики, подставила их под самые активные струйки, раскопала полотенца, накидала их на пол в ванной и туалете, спешно натянула джинсы и побежала наверх.

Дверь Ярослава была заперта. Значит, все-таки проверил после моего ухода и закрыл.

Я нажала на кнопку звонка один раз, другой, третий. Сделала крошечную паузу и снова позвонила.

Никто не открывал.

Ни за что не поверю, что в таком состоянии, как был вчера ночью, он проснулся с утра и куда-то умотал. Если только внезапно не придумал, как ему вернуть свою сияющую звезду.

Я с силой нажала кнопку звонка и мстительно не отпускала ее долго-долго, пока за дверью не послышалось шебуршание.

Наконец Яр открыл – и я аж отшатнулась. Он был все еще вдрызг пьян, в тех же, что и вчера, рубашке и брюках, только абсолютно мокрый. Он пошатнулся, и маленькая волна у его ног выплеснулась за порог квартиры на лестничную клетку.

– Что?.. – Яр огляделся вокруг и тихо застонал, обхватывая голову характерным движением человека с похмелья, который очень не хочет, чтобы она прямо тут развалилась на части. Он развернулся и ушел в глубь квартиры, шлепая по воде босыми ногами. Из-под закрытой двери комнаты выплыли промокшие листы бумаги с расплывающимися фиолетовыми печатями.

Я вздохнула и переступила порог.

– Где у тебя полотенца? – крикнула я вслед Яру.

До меня донеслось невнятное бормотание со стороны ванной. Я двинулась туда же и уперлась в широкую мокрую спину, загораживающую проход.

– Трубу сорвало? – спросила я. – Звони в аварийку! А, хотя ты же из пентхауса, откуда тебе знать про аварийку…

Я полезла в карман и вспомнила, что снова не взяла телефон.

– Нет, – ответил Яр и отошел, чтобы я увидела, что уже ничего никуда не течет. – Я заснул… в ванне. Забыл воду выключить.

Он был какой-то заторможенный.

– Одетым?!

– Было лень раздеваться, – пожал он плечами. – После твоего ухода решил… освежиться.

– Полотенца-то есть? – продолжила тормошить его я. – Слушай, ты мне всю квартиру угробил, давай шустрее!

– А? – Он дернулся. – Квартиру? Полотенца? Да, есть.

Он сделал шаг к кухне, снял со шкафа упаковку бумажных полотенец и бросил ее в воду. Полотенца моментально утонули. При таких объемах их тут надо было коробками разбрасывать. Я вздохнула:

– Тряпки есть? Ведра? Тазики?

– Я… не знаю.

– О, господи, Яр, что ж ты такой варено-мороженый! Давай шустрее думай! Есть хоть что-нибудь, похожее на тряпку?

Он тряхнул головой и снова застонал, прижав ладонь к затылку.

– Сейчас.

Яр распахнул дверь в спальню, содрал прямо с кровати простыню и кинул мне. Я к тому времени обнаружила под ванной тазик. Вздохнула, прощаясь с джинсами, и плюхнулась на колени.

Намочить, отжать в тазик, снова намочить, снова отжать – все, что соберешь здесь, не выльется на тебя с потолка этажом ниже.

Ярослав посмотрел-посмотрел на меня, пластающуюся с этой простыней, снова заглянул в спальню, вернулся с пододеяльником и присоединился. Раза с пятого у него начало получаться довольно ловко. Вот что значит – руки откуда надо растут.

– Дорого мне обошлась вчерашняя пьянка… – пробормотал он. – И не забыться толком, и не расслабиться…

– А что, – ехидно поинтересовалась я, – у вас в пентхаусах ванны не переливаются?

– Нет! – Он с чувством швырнул бывший пододеяльник в воду. Ее уровень почему-то и не думал понижаться. – У нас есть датчики протечек, которые перекрывают трубы!

– Полезная какая вещь, – с уважением отозвалась я. Даже позавидовала, признаться. – Всегда знала, что лучше родиться здоровой и богатой, чем бедной и больной.

– Ты больна? – обеспокоенно спросил Яр.

Я успела лишь открыть рот, чтобы успокоить его – мол, если да, то только психически! – но откуда-то из кухни раздалась мелодия телефона.

– Погоди, – Яр поднялся, машинальным движением поддернув абсолютно мокрые брюки, и пошел за трубкой. Разговор он вел там же, на кухне, но в малогабаритке сложно не подслушать.

– Привет, да, давно не слышались. Полгода? Может быть.

…

– Что она сделала?! Серьезно? А ты что? Поедешь?

…

– Да, я помню, что ты мой друг, а ты?

…

– И еще помню, как ты к ней клеился.

…

– Да, именно в тот момент не спал, представь себе.

…

– А что я должен был сказать – вперед, дети мои? Надеялся, что ты вспомнишь про дружбу-то.

…

– Ну и иди!

Он вернулся хмурый, злой и сразу же удвоил усилия. Такое ощущение, что теперь он пытался вычерпать эту воду ради какой-то высшей цели.

– Не спрашивай, – буркнул в мою сторону.

Я и не собиралась. Вылила очередной наполнившийся тазик в ванну и перебралась в коридор.

– Ты бы переоделся. – Я покосилась на мокрую рубашку, облепившую его грудь так, словно он мистер Дарси, выходящий из озера.

– Зачем?

– Ну, приличные вещи… были. И замерз уже, наверное.

– Это шелк, шерсть и кашемир, – сообщил Ярослав. – Им все равно уже кранты. Зачем еще что-то портить?

Я хотела настоять и уже открыла рот, но тут снова зазвонил телефон. Ярослав молча встал и ушел на кухню. Я отползла подальше в коридор, но все равно слышала каждое слово.

– Да, Валерка уже сообщил. Тебя тоже? А ты про что будешь врать?

…

– Ага.

…

– Ага.

…

– Ага.

…

– Понял.

…