Вообще-то Мари понятия не имела, как действовать дальше. И зачем только именно Трента отправили охранять Принцессу?! Насколько же проще было думать о нем на расстоянии! Ни риска, ни требовательных карих глаз Далилы. Только мечты, пусть и не сбыточные.

— Здравствуй, Мари.

Голос пришел, словно ответ на все мольбы. Появился, чтобы сложить воедино разбросанные кусочки мозаики. Расставить по местам всё. И всех. Стихийников, сумасшедшие события и безумные чувства.

Майя Верга стояла в дверях в строгом коричневом платье в пол и мягко улыбалась. Она была одновременно и такой, какой запомнилась Мари в прошлом году, и чуточку незнакомой, новой. Все те же подведенные брови над выцветшими голубыми глазами, те же седые волосы, некогда бывшие черными. Но на смену небрежности в отношении к внешнему облику, пришла колоссальная женственность.

— Все хорошо, девочка, — заверила Майя, сделав шаг навстречу. — Не нужно плакать.

Мари и не заметила, что по щекам побежали потоки соленой воды. Великое небо! Как же хотелось поверить, что перед ней самая настоящая и родная бабушка, и как же страшно было обмануться.

Майя почувствовала состояние девушки. Потому что быстро подошла и обняла — крепко-крепко. Защищая и от внешних бед, и от собственных страхов.

Слезы не помогли. Страх всё равно остался. Умножился в разы. Потому что одно дело — мечтать и бояться ошибки. И совсем другое, стоять рядом со стихийником, способным стать самым родным на свете, и знать, что можешь потерять его в одно мгновение.

— Ты дрожишь, — Майя осторожно вытерла мокрые дорожки на щеках Мари. На ее собственном лице не было и намека на слезы, зато глубокие морщинки — отпечатки горьких одиноких лет, чуточку разгладились. — Страх — это естественно, дитя. Но тебе не нужно бояться. Всё плохое позади.

Советница продолжала говорить. Спрашивать. О самочувствии. Академии. Дворце. Мари что-то отвечала. Иногда невпопад. Потому что думала не о прошлом. И даже не о будущем. А о том, что следовало прояснить здесь и сейчас. Иначе всё будет искусственным. Обманом.

— Почему, вы… — голос сорвался от волнения, и фразу пришлось начинать сначала. — Почему вы уверены, что я… я…

— Моя внучка? — губы пожилой женщины сложились в трогательную улыбку, какую дарят только близким. — Достаточно посмотреть на тебя внимательно. Не знаю, слышала ли ты о том, что в некоторых кланах из поколения в поколение передаются отличительные черты?

— Да, — быстро закивала Мари, вспомнив рассказ Соджа Иллары на прошлогоднем празднике Лета. Тогда речь шла о Рофусе Сильване.

— Эта особенность присуща и клану Верга. Высокий лоб, вычерченные скулы, тонкие губы, — принялась перечислять Майя, один за другим загибая пальцы. — Черные волосы — не идеально прямые, а струящиеся волной. А еще голубые глаза! Это ведь тоже наша фамильная особенность. Мартэн и Веста стали первыми за много веков, кто унаследовал изумрудную зелень другого Весеннего клана. Но кровь Флорана — Королевская, потому невероятно сильная. Отсюда и перемены. Хотя от Верга близнецы всё равно взяли гораздо больше. Особенно девочка. Мартэн — неблагодарный мальчишка, годами пытался подражать отцу, уничтожая в себе всё светлое, пока сестра укрепляла то, что получила от материнского рода. Недаром именно она переняла великий дар Верга — целительство. Хотя, признаться, я жалела, что он был дан Весте, а не твоей маме. В ней света было больше…

— Какой она была? — новый вопрос дался не легче, чем предыдущий, но мудрая советница всё отлично поняла.

— Присядем, — ласково предложила она и повела Мари к дивану. Он, как и предполагала стихийница, оказался не слишком мягким, но это было кстати. Разговор-то велся не светский.

Майе понадобилось несколько минут, чтобы собраться с мыслями и начать говорить о покойной дочери. Зато Мари получила возможность рассмотреть бабушку и попытаться найти общие черты. Губы у той, и впрямь, оказались тонкими, а скулы "выдающимися", но в целом, стихийница не могла сказать, что похожа на Майю. Впрочем, это ничего не значило. Абсолютно ничего!

— Апрелия была доброй девочкой, — наконец, произнесла советница. Заговорила и уже не могла остановиться. Возможно, много лет ждала шанса излить душу, да собеседника подходящего не находила. — Нет, не наивной, как многие полагали, а именно доброй. Старалась разглядеть в других лучшие черты. А проявление зла называла слабостью, попыткой спрятаться за чешуей. Я с детства пыталась научить ее быть рассудительной. Но моя девочка только смеялась, говорила, что я слишком подозрительна. Что нельзя постоянно ожидать удара в спину. Небо свидетель, я лишь хотела, чтобы дочка была осторожной. Здесь — на срединной территории — дети нередко недооценивают опасность окружающего мира. Я выросла во Дворце Весны — в кругу влиятельных кланов, стремящихся к власти, мечтающих быть обласканными Королями и готовыми ради цели на всё. Постоянно повторяла это дочери. Хотела, как лучше, но Апрелия отдалилась от меня. И это кончилось бедой. Недоверие привело к тайнам и лжи. А потом стало поздно. Дочка поверила негодяю, а я… я ничего не заметила… Не почувствовала…

— Стихийники умеют притворяться, — прошептала Мари, думая, что вряд ли унаследовала материнский характер. Она никогда не ждала от окружающих добра. Наоборот, не сомневалась, что те ударят при первом удобном случае. — Скажите, вы узнали, кем он был? Тот стихийник?

— Нет, — выдохнула Майя, преображаясь за доли секунды. Глаза потемнели, кулаки грозно затряслись. — Иначе он был бы мёртв! И неважно, чем бы обернулось это преступление для меня! Но Апрелия проявила несвойственную осторожность, скрывая роман, а потом невероятное упрямство в нежелании раскрывать имя негодяя. Я вытрясла лишь, что он из Зимнего Дворца. Информация меня не удивила. Эти холодные мальчишки не отличаются порядочностью! За крайне редким исключением.

Пожилая стихийница выглядела несчастной, и Мари растерялась. Наверное, стоило прекратить путешествие по волнам горьких воспоминаний. Но пока бабушка безропотно отвечала на вопросы, было глупо не воспользоваться моментом. Вдруг потом, когда первое потрясение от встречи растворится, Майя больше не захочет откровенничать — проявит настойчивость, как и дочь много лет назад.

— Вы подозревали кого-то конкретно? — осторожно начала Мари. — Понимаете, недавно я услышала одну сплетню. Возможно, это чушь, потому что мне трудно представить, чтобы этот стихийник мог… мог… В общем, говорят, что рядом с вашей дочерью (назвать Апрелию матерью не поворачивался язык), часто видели кое-кого из Зимнего Дворца и…

— Уж не о Грэме ли речь? — губы женщины тронула улыбка — печальная, но добрая. — Нет, Мари. Младший Иллара не имеет отношения ни к смерти Апрелии, ни к твоему появлению на свет. Их с моей девочкой связывали иные отношения.

— Вы уверены? — Мари изумило, с какой легкостью бабушка отвергла эту версию.

— Да, дитя, — Майя нежно погладила девушку по порозовевшей от волнения щеке. — Грэм любил Апрелию. Но то была иная любовь. Он заботился о девочке. Оберегал её. Делал всё, что и полагалось… — советница примолкла, опустила глаза и провела кончиками сморщенных пальцев по вышивке на подоле. — Что и полагалось старшему брату.