в полном грузу в штормившем Бискайском заливе, в сотне миль от побережья Франции. Или же так утверждали его владельцы. Страховщики выяснили, что в день катастрофы погода была преимущественно ясной, на спасение экипажа потребовалось всего десять минут, а на месте затопления не наблюдалось никакого разлива нефти. Они отказали в выплате страховых требований, и дело уладилось лишь после долгой судебной борьбы. (У владельцев имелись свои доводы: грузовые документы судна были выправлены верно; ни один член экипажа не свидетельствовал о саботаже или халатности; в Бискайском заливе шторма налетают и заканчиваются быстро; иногда нефть после затопления остается в цистернах танкера.)

Оуэн просмотрел все дело. Среди страховых брокеров Аллан не числился. Его фирма нигде не упоминалась. Оуэн уточнил у коллег, работавших с этим делом, помнит ли кто-либо связь Аллана с ним. К счастью, одна помнила, хоть и не могла в точности эту связь определить – ничего существенного. Довольный, что память его все же не подвела, Оуэн позвонил знакомому в компании, страховавшей судно. Не мог бы тот найти время и выяснить, какую роль Аллан Ладлэм сыграл в деле «Вико Хаззард»? Тот ответил:

– Я тебе сразу могу сказать. Он рекомендовал нам этих сучат.

– Ты уверен?

– Совершенно.

– А почему полис тогда не выписала контора Ладлэма?

– Сам-то он был только за – или, по крайней мере, так сказал, – да вот его партнеры решили, что хватит им танкеры страховать.

– Как же вышло, что он был так уверен в хозяевах?

– Они обвели вокруг пальца много народу, включая судью. Ну, может, судью они подмазали. Дело слушалось, естественно, в Панаме.

Аллана они тоже подмазали? И это при состоянии Мод, пусть и небольшом, и при великолепном образе жизни самого Аллана? Возможно, имеется у него какая-нибудь дорогостоящая – или очень личная – слабость: азартная игра, другая женщина. У большинства проявлялась слабость очевиднее: им всегда мало. Почему ж не у Аллана? Как ни крути, Оуэн выдвинул подобный мотив в своем телефонном звонке Айрин и сделал его основой своего расследования. Оуэн принял подтекст аферы «Вико Хаззард»: Аллана подмазали, чтобы он рекомендовал уважаемым страховщикам бесчестных клиентов.

Несмотря на зной, воцарившийся вроде бы навсегда, Оуэн все больше времени проводил в городе. Расследование поглотило его – и оно утишало зуд от сердитых капризов Фиби. В контору он уходил рано и все дела заканчивал к полудню. Остаток рабочего времени, а вскоре и вечеров, посвящался поискам секрета Аллана Ладлэма.

У себя в конторе Оуэн изучил папки многих дел, в которых Аллан выступал брокером. Поведение Ладлэма выглядело неизменно безупречным – едва ли удивительно, скорее доказательство того, что, как и в случае с «Вико Хаззард», проделки Аллана происходили за кулисами. Так как же тогда можно засечь его влияние? Энтузиазм Оуэна слегка увял – он сообразил, что искать улики обречен только среди тех афер, которые – по меньшей мере, изначально – не удались; те же, что оказались успешны, канули в историю не вызывающих сомнений страховых случаев. Где же продолжать ему свои поиски? Он достаточно разбирался в деле, чтобы сразу исключить такие дела, где афера оказывалась слишком груба или чересчур мелка. Но даже так, если допустить, что Аллан не очень-то высовывался, Оуэну все равно приходилось выбирать из сотен случаев промышленных афер, устраивавшихся другими брокерами, а не Алланом и его партнерами. Надежда Оуэна ожила, когда он понял, что большинство случаев может исключить, применив лишь один критерий: у каких брокеров рекомендация Аллана будет считаться решающей? Здесь опыт Оуэна сослужил ему хорошо: он знал, кто кого знает.

В конечном счете Оуэн сократил количество случаев до обозримого количества – двадцати трех. Их он и рассматривал кропотливо. Архивы собственной конторы и те записи, что предоставлялись широкой публике, он истощил. В своих поисках информации он часто оказывался вынужденным обращаться в другие страховые конторы, где он утверждал, будто пишет историческую статью о перестраховании в современности.

Улики, нужные Оуэну, нашлись в трех случаях: сам «Вико Хаззард»; «Горнорудная корпорация Уотлинг», чья угольная шахта под Эткинзом, Западная Вирджиния, обрушилась от необъясненного взрыва в 1957 году; и винодельческая корпорация «Кайзер», чьи виноградники в горах за Соледадом побило заморозками поздней весны в начале пятидесятых. В каждом случае страховщики отвергали требования, выставляемые их клиентами, из-за вероятности аферы. Хотя аферу доказали только в случае виноделов «Кайзер», все три компании должны были заметно навариться на своих бедствиях. Некрупные танкеры вроде «Вико Хаззард» вскоре после закрытия Суэцкого канала в 1956 году стали невыгодны[60]. До своего разрушения шахта «Уотлинг» находилась на грани рентабельности и претерпевала трудности с рабочими. У виноделов «Кайзер», когда они подавали свою страховую заявку, критически упали наличные резервы. Страховое расследование заявки «Уотлинга» выявило, что взрыв произошел в воскресенье, когда на шахте никого не было, электричество выключено и не сообщалось ни о каких необычайных скоплениях угольного газа. «Заморозки» на виноградниках «Кайзер» оказались едва ли серьезнее средних сезонных температур: они бы могли повредить лишь древесину лоз, но никак не погубить сами лозы (а два года спустя производительность их вернулась в норму). Владельцы «Вико Хаззард», «Горнорудной корпорации Уотлинг» и винодельческой корпорации «Кайзер» все были рекомендованы своим страховщикам Алланом Ладлэмом.

У Оуэна не имелось материальных свидетельств того, что Аллан знал об аферах или извлек из них барыш. Будучи спрошен, Аллан мог бы справедливо настаивать на своей незначительной юридической ответственности во всех трех случаях. Несомненно, он бы мог и обосновать свои рекомендации. Оуэна мгновенно соблазнили некоторые неизученные следы. Профсоюзного деятеля, представлявшего горняков «Уотлинга», через год после того взрыва вызвали на комиссию штата, дабы он объяснил пятьдесят тысяч долларов исключительных расходов, выявленных аудитом его личного счета. Оуэн задавался вопросом, не всплывут ли подобные аномалии и на счетах Аллана. Оуэн был доволен, что раскрыл Алланов секрет. Он не тратил зря времени на рассуждения о том, почему кто-либо настолько хорошо обеспеченный станет рисковать собственной репутацией ради подобных незаконных предприятий.

В своем ответе на Алланово письмо Оуэн пригласил его поужинать и предложил дату: последний четверг июля. Двумя днями раньше Оуэн завершил свои изыскания. Аллан позвонил и согласился. Оуэн предложил для начала выпить у него в квартире и сообщил: зная, что у обоих жены в деревне, он еще пригласил разделить с ними вечер одну их общую знакомую. Он надеялся, что Аллан не против:

– Она не даст нам расслабиться. Нет ничего скучнее чисто мужского клуба. Простите, что я нашел лишь одну. Как раз сейчас с дамами дефицит.

Женщину, приглашенную Оуэном, повсеместно знали под