Не говоря ни слова, доктор выключил свет, запер офис, и мывышли на улицу. Его машина стояла на обочине у входа.

— Так куда мы поедем? — спросил он своим обычным ровнымголосом.

— Куда-нибудь, где мы сможем поговорить, не опасаясь, чтонас увидят, — ответил я.

Теперь стало заметно, что доктор нервничает.

— В полиции есть группа, которая специально ездит ипроверяет все припаркованные машины.

— Тогда не будем останавливаться.

— Я не могу разговаривать, когда веду машину.

— А как насчет вашего дома? — спросил я.

— Да, там мы сможем поговорить.

— Тогда поехали, если это удобно.

— Разумеется, удобно. Мы можем ехать. — В его голосечувствовалось облегчение.

— Ваша жена знает о том, что у вас неприятности?

— Она знает об этом все.

— Извините, что я вмешиваюсь в вашу личную жизнь, но вашужену зовут Вивиан?

— Да, — сказал доктор.

Мы оба замолчали. Он вел машину по главной улице, потомсвернул налево, въехал на холм, и мы оказались в фешенебельном жилом районе,среди современных домов, построенных в испанском стиле. Белая лепка на стенах икрасные черепичные крыши выделялись яркими пятнами среди темной зеленидеревьев. В промежутках между редкими уличными фонарями деревья казались почтичерными. Машина свернула на подъездную дорожку и въехала в гараж.

— Ну вот мы и приехали. — Доктор Альфмонт выключил фары изажигание.

Я пошел вслед за ним к двери, за которой была лестница. Мыподнялись на второй этаж. Доктор открыл еще одну дверь, и мы оказались в холле.

— Это ты, Чарльз? — Я узнал женский голос, который отвечалмне по телефону.

— Да, — сказал он. — Я не один.

— Тебе звонил какой-то человек и…

— Я знаю. Он приехал со мной. Проходите, пожалуйста, сюда,мистер Лэм.

Он провел меня в гостиную. Ковер, занавески и вся обстановкакомнаты были выдержаны в мягких, приятных тонах.

— Чарльз, ты не можешь на минутку зайти ко мне? — сказалженский голос.

— Извините, я сейчас, — сказал мне доктор Альфмонт и вышел.Четыре или пять минут я слышал приглушенные голоса. Женщина о чем-то просилаАльфмонта. В голосе ее слышалась мольба. Он отвечал короткими фразами. Слов яне мог разобрать, но в тоне слышался вежливый, но твердый отказ.

В коридоре снова послышались шаги. Дверь открылась, и вгостиную вошла женщина. Я встал. Следом за ней вошел доктор Альфмонт.

— Дорогая, разреши представить тебе мистера Лэма. МистерЛэм, это миссис Альфмонт. — Слово «миссис» он произнес с каким-то воинственнымударением.

Чувствовалось, что эта женщина следит за собой. Ей было ужеза сорок, но двигалась она с удивительной легкостью и грацией. Ее карие глазасмотрели спокойно и искренне.

Я поклонился.

— Рад познакомиться с вами, миссис Альфмонт.

Синее платье хорошо сидело на ее стройной фигуре. Почему-тоона решила встать и одеться после телефонного разговора со мной. Готовпоспорить, что она уже спала, когда я позвонил.

— Садитесь, пожалуйста, мистер Лэм, — пригласила она. Мысели. Доктор Альфмонт заметно нервничал.

— Насколько я понимаю, вы детектив, мистер Лэм, — заговориламиссис Альфмонт.

— Верно.

Ее приятный голос звучал свободно и уверенно. В манере нечувствовалось ни малейшего напряжения — в отличие от доктора Альфмонта,который, казалось, тщательно взвешивает каждое слово. В ней была спокойнаяуверенность женщины, которая привыкла смотреть правде в глаза.

— Дай мне сигарету, Чарльз, — сказала она мужу, а потомповернулась ко мне: — Говорите без обиняков, мистер Лэм. Чарльз обо всем мнерассказал.

— Хорошо, давайте поговорим, — ответил я. Доктор Альфмонтподал ей сигарету и зажег спичку.

— Вы закурите, Лэм? — спросил он. Я кивнул.

Доктор Альфмонт протянул мне сигарету, еще одну взял сам, имы с ним закурили от одной спички. Потом он обратился к жене:

— Дорогая, миссис Кул была в моем офисе. Мистер Лэм приехалне с ней. Он приехал…

— Сам по себе, — перебил я.

Доктор Альфмонт кивнул. Женщина оценивающе посмотрела наменя.

— Продолжайте, мистер Лэм, — сказала она.

— Думаю, что Берта Кул уже много вам наговорила, — сказал ядоктору Альфмонту.

Он кивнул.

— Берта старалась убедить вас, что вы крепко влипли и длятого, чтобы выкрутиться, нужны деньги. Так?

— Ну, — ответил он, — разговор свелся к этому.

— Хорошо, — сказал я. — Значит, с этим покончено. А теперьмне предстоит вытащить вас из этой истории. Для начала нужно, чтобы вы мне обовсем рассказали.

— О чем мы должны рассказать? — спросил доктор.

— Я хочу знать все о вас и о тех, с кем мне предстоит иметьдело. Альфмонт посмотрел на жену.

— Я Вивиан Картер, — заговорила она. — Детей у нас нет.Десять лет назад в Мехико мы оформили брак, но, как вы понимаете, он не можетбыть признан законным.

— Расскажите мне о бракоразводном процессе, — обратился я кАльфмонту.

— Что именно?

— Все.

Он скрестил руки на груди и заговорил:

— Моя первая жена, миссис Линтиг, была увлечена водоворотомбурных событий и социальных изменений, наступивших после войны. Отголоски этойбури привели к ломке многих традиций и нравственных устоев…

Я поднял руку ладонью наружу жестом уличного регулировщика,который подает сигнал «Стоп», и сказал женщине:

— Может быть, вы мне расскажете?

— Я была медсестрой в кабинете доктора Линтига. — Онапо-прежнему говорила легко и естественно. — Я любила его, но он ничего об этомне знал. И я твердо решила, что он никогда не должен об этом узнать. Я искреннехотела, чтобы Амелия — миссис Линтиг — оставалась его женой и пользоваласьлюбовью и уважением мужа. Мне нужно было немного — возможность быть рядом сним, и это было для меня очень важно.

Доктор Альфмонт энергично кивнул.

— Я хотела служить ему, быть там, где я смогу ему помочь. Ябыла молодой наивной девчонкой. Теперь я смотрю на это по-другому, но это былодвадцать один год назад. Оуквью тогда переживал бурный подъем. Приезжали новыелюди, деньги лились рекой. Это был, как говорил тогда Чарльз, периодлихорадочных изменений. Амелию подхватил этот водоворот. Она начала пить истала лидером молодого поколения. У этой группы нормы поведения сильноотличались от общепринятых. Они пили, они целовались и… и скандалили. Чарльзувсе это очень не нравилось.