«Только что придумала», – не стала скромничать я.

«После таких сказок мне точно не захочется спать. Но, конечно, спасибо, у тебя очень хорошая фантазия».

И сразу после:

«Как думаешь, почему она не попыталась спасти, если была волшебницей, а убийца – человеком?».

Конечно, сложившаяся ситуация все же тревожила Яра, как ни пытался он убедить меня в обратном. И он почему-то решил поделиться своими сомнениями со мной. Чем я заслужила такой чести?..

Сердце вновь кольнуло.

И я поняла – меня тревожит вина. Ненавижу испытывать вину. Тем более, такую необъяснимую, взявшуюся из ниоткуда, но все равно гложущую душу.

«Думаю, просто не успела».

«В твоей невероятной истории мальчики были заколдованными, а в реальности… Впрочем, не хочу выбивать механику из твоей головы своими необоснованными мыслями. И вообще посоветую пойти спать. Кстати, почему твоя ведьма похищает именно мальчиков? Да еще и бунтующих. Ведь бодрствование ночью можно считать бунтом?»

«Подозреваю, один из таких мальчиков когда-то попросту разбил ведьме сердце и исчез. А теперь она пытается его разыскать, чтобы спросить, чем она это заслужила. Но не найдет никогда – тот мальчик стал взрослым.

И да, бодрствование ночью можно назвать повседневностью взрослого человека».

И я отключила интернет, чувствуя внутри неутихающее беспокойство.

Проверила будильник – на сон оставалось чуть больше трех с половиной часов. И это при том, что я все еще сижу за рабочим столом…

Когда-нибудь я буду спать до полудня, но это точно случится не сегодня.

***

Утром я чувствовала себя паршиво, чему, конечно, совсем не следовало удивляться. Однако мне все равно казалось, что насколько ужасных утренних часов в прошлом семестре не было (и умереть хотелось не так сильно). Возможно, я просто об этом забыла. Есть у живых существ такое удивительное свойство – сглаживать в памяти плохое, чтобы не колоться, перебирая воспоминания.

Контрольная по механике к тому же стояла первой парой, в тот самый период, когда я не успела даже проснуться толком. Так что очень сомневаюсь, что я написала в ней что-то дельное. Спасибо натренированной памяти, сохранившей в себе формулы и некоторые алгоритмы, – но также затуманенному разуму, который не смог порядочно этим воспользоваться.

Далее шел семинар по истории, на котором я заняла позицию молчаливой, но внимательно слушающей амебы. Преподаватель нам выпал невероятно нудный и усыпляющий. Даже мне, как амебе, справиться с ним было трудно.

А сразу за ним последовала лекция по химии, и уж тут мое терпение кончилось. Я стала копаться в телефоне (где не попадалось ничего интересного), фотографируя переключающиеся слайды. Соседки в этот раз сели отдельно от меня, но я этому только обрадовалась.

Во второй половине пары я и вовсе совершенно случайным образом оказалась на страничке Влада. Открыла вкладку с друзьями. Хватило лишь буквы («э»), и я ее нашла.

Эмилия.

Перешла на ее страницу. Пальцы дрожали. Краем глаза я заметила, что слайд переключился, но не поспешила его сфотографировать.

Эмилия Зиновьева.

Была в сети пять дней назад.

Я громко выдохнула воздух, и сидящая неподалеку одногруппника недовольно на меня покосилась.

«ВКонтакте» я тут же выключила – не хотелось сорвать лекцию. Зато залезла на сайт с расписанием и переключилась на экономический факультет. Мне относительно повезло: экономических групп было две, и у обеих следующей парой стояла потоковая лекция по высшей математике. Я выловлю Софу либо до, либо после нее. И спрошу у нее, как обстоят дела у белых.

Я не понимала сама себя – и все же чувствовала, что так будет правильно.

Где-то на задворках сознания вертелась мысль: если бы ты пришла раньше…

С лекции я уходила в числе первых, хотя вообще-то не люблю толкаться возле узкой двери с сотней одногруппников. Но сейчас мне нужно было словить Софу. А Софа могла прийти в любой момент.

Я простояла возле аудитории, указанной в расписании Софы, целую перемену – и даже опоздала на семинар. Сбежала сразу после семинара, надеясь ее словить, и все же Софы не было. Признаться честно, это заставило меня несколько понервничать.

Софа, конечно, отличница – но не святая (черным ведьмам в принципе противопоказано быть святыми, как-то так сложилось). И лекцию вполне могла прогулять. Но и в том же «ВКонтакте» она не отвечала – в принципе исчезла из сети.

Конечно, всерьез я не думала ничего подозревать. И все же.

Понять, что в наше не самое мирное время пропала одна из черных ведьм – не самое приятное ощущение, если честно.

Пар у нас сегодня было пять, один семинар сменился другим, а мое самочувствие все еще не улучшалось, так что к концу учебного дня я чувствовала себя прескверно. Вышла из университета, уже когда было темно. Прислонилась к одной из колонн, удерживающей крышу над лестницей. И остановилась.

Мне следовало бы пойти в общагу (в теории).

И вздремнуть (хотя дневной сон только ухудшает самочувствие).

Однако же я не нашла в себе то ли сил, то ли желания. И вместо привычных действий перешла к непривычным. Вытащила телефон, среди истории звонков отыскала незнакомый номер, который мне и требовался, и, на секунду зажмурив глаза, позвонила.

Не знаю, на что я рассчитывала.

Уж точно не на поддержку или что-нибудь подобное.

И не на то, что мой собеседник распахнет мои глаза, я вдруг познаю истину и стану жить настолько счастливо, что контрольные по механике буду писать на максимальный балл. Нет. Но позвонить я посчитала важным. А он не посчитал важным ответить сразу (как происходило раньше).

Вторая попытка звонка, ладонь, удерживающая телефон, начинает замерзать, а другой я и вовсе заканчиваю повторять мраморный рисунок. И только тогда слышу голос по ту сторону:

– Слушаю.

Влад уж точно никогда не начинал разговор со мной со слова «слушаю».

Значит, не узнал. Что ж, буду богатой.

– Тоже не любишь сохранять номера? – поинтересовалась я. – Здравствуй, Влад. Это твоя давняя знакомая. Яна Заболоцкая.

Спустилась с лестницы и отошла немного в сторону, чтобы не привлекать лишнее внимание к разговору.

– Здравствуй, Яна, – заметил он. Узнаю прежнего Влада… – Могла не представляться: я сразу узнал твой голос. Почему ты звонишь?

– Спросить.

– Спрашивай.

– Известно что-нибудь новое в деле об убийстве черных?

– Нет, – его голос показался мне удивленным, – абсолютно ничего. Тишина. Никаких улик, никаких подозреваемых, – Влад тяжело вздохнул. – Знала бы ты, как мне это не нравится… А почему ты интересуешься?