– Я тоже хочу… полетать.

– Раз так… Отговаривать тебя я не буду. Знаешь, чтонадо делать?

– В общих чертах.

– Эти, – кивок в сторону Чука и Гека, – тебяпросветили?

– Они.

– Забудь все, что они сказали. Слушай только меня.

– Хорошо.

– Дай руку.

Нет, Васька не давала ему руки, она и не думаладавать, – тогда как ее горячие пальцы оказались в его – прохладных ижестких, как оселок для заточки ножей?

Загадка.

Край крыши был совсем близко, и без того символическоезаграждение – сломано, жесть под ногами угрожающе стонала, ветер усиливался;Ямакаси ничего не стоит разжать пальцы и слегка подтолкнуть Ваську – и онасвалится вниз, пролетит семь этажей и ударится о земли. Шансы выжить равнынулю, ведь Васька не кошка, которой ей так хотелось стать.

Почему, ну почему она не стала кошкой?

Нужно забыть о своих детских мечтах и сосредоточиться нанастоящем – что она будет делать, если вероломный азиат (Васька уже думала оЯмакаси, как о вероломном азиате, сострадания к ближнему у узкоглазого,узкоголового человека-ядра не может быть по определению) и вправду выпуститруку и спихнет ее с крыши.

Балка, торчащая из окна этажом ниже – Васька вполне можетухватиться за балку, а при самом удачном раскладе – оседлать ее, и уже оттудаперебраться внутрь. Нужно только сосредоточиться, сгруппироваться, мысленновыбрать траекторию и…

– Все еще хочешь полетать? – спросил он.

– Да.

– Не смотри вниз.

Совет для идиотов, сколько раз она слышала его за последниетри года, от самых разных типов, мнящих себя учителями и наставниками. Мнящихсебя проповедниками экстрима. Двое из них разбились насмерть, еще один былнакрыт снежной лавиной где-то в Альпах, еще один валяется у себя дома сосломанным позвоночником в пяти кварталах отсюда.

Васька ни разу его не навещала.

– Не смотри вниз.

– Придумай что-нибудь посвежее.

– Не обращай внимания на расстояния. Они всегда меньше,чем кажутся.

– Что еще?

– Думай не о том прыжке, который совершаешь сейчас, а опоследующем. А лучше рассчитать сразу три или четыре прыжка. В запасе должнобыть несколько вариантов, так проще выбрать оптимальный. У тебя естькто-нибудь?

– В каком смысле? – удивилась Васька.

– Кто-нибудь, кто сильно расстроится, если тыразобьешься?

Блаженная дурочка Мика, – вот кто сильно бырасстроился. Дурочка устроила бы грандиозные (haute couture) поминки вненавистном Ваське «Ноле», они плавно бы перешли в вечер классической музыки вджазовой обработке – ради такого случая дебилы-немцы, нынешние Васькиныработодатели, притаранили бы весь свой замшелый винил и наняли диджея за 100евро в час. Прелюдия и фуга ре-минор – она, наконец, подохла! Аллегро нонмолто – теперь мы возьмем на ставку профессионального человека, настоящегобаристу. Рондо каприччиоззо – кофе был не самой сильной стороной нашегоресторана, теперь все изменится.

Кретины.

А в финале вечера, по многочисленным просьбам рыцарейресторанного бизнеса, обязательно прозвучит композиция «How Deep Is The Ocean –How High Is The Sky»[28], что, несомненно, актуально: Васькинаранняя смерть откроет перед кретинами новые, невиданные горизонты.

– …Нет. Нет никого, кто бы сильно расстроился. А этотак важно?

– Важно, что ты не будешь чувствовать неловкости передтеми, кто может сильно расстроиться. Не будешь чувствовать угрызений совести.Если что и мешает человеку оттолкнуться от земли, так это – сраная любовь. Исраные обязательства.

– У меня нет сраной любви. И сраных обязательств –тоже.

– Тогда все в порядке. Налокотники и наколенники?

Куцая теоретическая подводка Ямакаси вполне ясна:налокотники призваны заменить сраную любовь, а наколенники – сраныеобязательства. Во всяком случае, проку от них гораздо больше.

– С этим все в порядке.

– Они, конечно, не спасут тебя, если ты сорвешься, посмягчат возможные удары.

– Не лечи меня, брателло. Это знают даже те, ктокатается на детских роликах в сквере. А я уже вышла из этого возраста.

– Значит, ты опытный человек?

– Более-менее.

– Посмотрим.

Его голос не звучит угрожающе, он скорее весел, – и этовеселье, это возбуждение немедленно передается Ваське.

– И вот еще: то, чем мы будем заниматься сейчас – неальпинизм и не скалолазание. Так что предыдущий свой опыт можешь засунуть себев задницу. Здесь главное, чтобы тебя перло. Знаешь, что такое, когда тебя прет?

– Предпочитаю называть это вдохновением.

– Называй, как хочешь.

Если это можно считать инструктажем, то Васька получиласамый хреновый инструктаж в своей жизни, а Чук и Гек еще расписывали этого типакак нечто выдающееся. Нечто экстраординарное.

Идиоты хуже немцев.

Но стоит Ваське только додумать эту мысль, поставить в концежирную точку, как Ямакаси отпускает ее пальцы. Мгновение – и его уже нет рядомс Васькой, она одна на краю крыши, черная бездна внизу, светлая – наверху; дососеднего дома метров десять, ей ни за что не перепрыгнуть, не покрыть этогорасстояния даже с разбега, даже с шестом – или все-таки не десять?

Расстояния всегда меньше, чем кажутся.

– Это не опасно. Для тех, у кого есть крылья.

Он никуда не ушел. Он стоит у Васьки за спиной. И, кажется,обнимает ее за плечи. В этом объятии нет никакого подтекста, но что-топодсказывает Ваське – так он поступает далеко не всегда. И не со всемиженщинами. То есть своих женщин он обнимает совсем по-другому, для них уЯмакаси припасены совсем другие уловки, другие жесты. Татуированный павлинийшлейф тянется за ним там, внизу; здесь, на крыше, он совсем не павлин, а…

А кто?

Васька растеряна, она теряется в догадках – и чертов Ямакасине горит желанием ей помочь. Он как будто измеряет на прочность ее плечевойпояс и крепость позвоночника, и силу рук. Теперь он кажется Васькебортмехаником в шлеме и очках, совсем как Джуд Лоу в фильме «Небесный капитан имир будущего», на начало сеанса Васька тогда опоздала.

Нуда, такой себе Джуд Лоу, только подретушированный.Скорректированный для проката в абсолютно самодостаточных странах Юго-ВосточнойАзии.

Он не очень-то доволен осмотром Васькиного фюзеляжа,подкрылков, лонжеронов; Васькины аэродинамические характеристики далеки отсовершенства – потому он и пытается видоизменить устройство прямо на ходу.Ничем другим объяснить прикосновения его рук невозможно. Они подкручиваютневидимые гайки, подтягивает невидимые болты, продувает клапаны, ослабляетсцепления, меняет углы плоскостей. И по мере того, как вся эта угрожающаямашинерия перестраивается и приходит в движение, Васька чувствует себя вселегче и легче.