Я улыбнулась ему и помахала рукой. Только сейчас до меня дошло, что не надо было этого делать. Теперь я четко видела его обиду. В этот момент так некстати заиграла медленная мелодия, и Маркус жестом пригласил меня на танец.

Я не могла ему отказать, да и не хотела. Ловкие руки подхватили меня и повели по мелодии. Я бросила один взгляд на Лоренцо. Парень отвернулся от меня и пошел прочь. Я сделала ему больно, сама того не желая.

— Ты что погрустнела? — спросил меня Маркус с улыбкой, — Танец не нравиться?

— Нет, конечно. Танец прекрасный. Просто задумалась.

— О чем? О чем может думать девушка во время танца? — ехидничал он.

— О том разрешено ли тебе танцевать? Или ты нарушаешь какое-то правило?

— А с чего мне может быть запрещено танцевать? Священники к сведению тоже танцуют. А я даже еще не послушник.

Я постыдилась своему незнанию и перевела тему разговора. А если учесть, что музыку приходилось перекрикивать, много разговаривать нам не пришлось.

Весь вечер Маркус не отходил от меня. На какое-то мгновение мне показалось, что моя надежда очень близка к осуществлению.

Это был самый замечательный вечер в моей жизни. Не смотря на то, что температура выше была у меня, именно я таяла в сильных и нежных руках Маркуса. Мне вдруг показалось, что мы единое целое. И я поняла одну очевидную вещь — я хочу быть с ним рядом.

Мы танцевали, разговаривали о разных несущественных вещах, смеялись и просто получали удовольствие от общения друг с другом. Я была счастлива. Только вечер заканчивался.

Я помахала ему рукой, не посчитав необходимым что-либо отвечать. Маркус ушел, а автобус еще постоял около пяти минут, дожидаясь последних ребят. Лоренцо со мной не разговаривал, и я не стала. Мне было так хорошо, что нарушать свое блаженство было бы мазохизмом.

— Ты просто светишься, — усмехнулся Дорджест, когда я выходила из автобуса.

— А разве может быть иначе? — непринужденно ответила я, пожимая плечами.

А вот дома меня ждал сюрприз. Грегор приехал на праздники. Из дома доносился крик да такой, что даже я заткнутыми ушами было прекрасно слышно.

— Как ты можешь так себя вести? — орал отец. В принципе, сам факт крика не был ни для кого новостью. Только для самого Грегора, на которого отец никогда не кричал. Что же такого он натворил?

— Да что ты паникуешь, — как-то пренебрежительно отвечал Грегор, но громкость была значительно ниже, — Все нормально. Я все уладил. Нет у нее ничего.

— Что ты уладил? — взревел отец, — Что? Я тебя спрашиваю? Если мне уже донесли, как ты обошелся с девушкой, то и остальным это уже известно. Ты позоришь меня!

— Мало ли какие сплетни гуляют? О Лайке тоже вон сплетни ходят!

Лайкой он называет меня. Так он подчеркивает, что я ничтожная женщина, не достойная его внимания. А мне и не надо. А вот, что за сплетни ему уже успели рассказать?

— Твоя сестра прилежно учится. Ее работу отправили на конкурс в Сиэтл. И какие бы слухи не ходили, она ведет себя прилично!

У меня чуть глаза на лоб не полезли. Отец меня защищал! Мне даже не верилось.

— Ой, прилично! — фыркнул Грегор, — Она спровоцировала драку в городе, из-за нее наша тайна было под угрозой. А потом еще и в казил за любовничка полезла.

Мне будто под дых дали. Мне захотелось немедленно самой с ним подраться, но видимо, за меня это сделал отец. В доме раздался грохот и стон Грегора. Драка не продлилась долго. Вскоре послышался придушенный хрип Грегора.

— Вот увидишь, она… — хрипел брат. Глухой характерный звук. Скорее всего, отец приложил его головой об пол.

— Заткнись, щенок! Твоя сестра достойно прошла все испытания, и даже взяла часть наказания на себя за другого, чего ты никогда, — отец аж прорычал последнее слово, — никогда бы не сделал. А какие у них отношения тебя вообще не касается. Сейчас речь о тебе. О том, что ты мой первенец, будущий вождь, надругался над слабой девушкой.

По моей спине промаршировали мурашки. Грегор, конечно, никогда не был образцом для подражания, бывало, что и обижал слабых, но до такого никогда не опускался! Я еле смогла проглотить вставший в горле ком, представив, что могла перенести эта несчастная.

В этот момент я даже не подозревала, что это лишь начало его сумасшествия.

— Она просто девчонка, человек, шлюха, — хрипел Грегор.

— Это не важно. Ты будешь наказан. Я еще подумаю, вернешься ли ты в колледж, — уже намного спокойнее проговорил отец. Это означало, что больше ему объяснения или оправдания не требуются, он принял решение.

Отец уже открыл дверь, когда Грегору хватило ума возмутиться.

— Тоже посадишь меня в казил? Так она человек. Ты не сделаешь этого!

— Нет. Не сделаю. Но я хочу посмотреть, на что ты годишься, будущий вождь, — прошипел последние слова отец, — поэтому все выходные ты будешь тренироваться с Фассом. И только от тебя зависит, каким ты будешь, и будешь ли возвращаться в колледж.

Отец развернулся лицом к нам. А возле дома собралась уже толпа.

— Фасс, — взревел он во всю мощь легких, а потом обратился к нам.

— Мой сын наказан за не достойное будущего вождя поведение. Теперь ему предстоит доказать, что он силен и телом и духом. Спаринги с лучшим воином клана будут лучшим доказательством.

Пока он говорил эту речь, откуда-то из толпы появился Фасс. Он кривил губы в предвкушающей улыбке. Мускулы на руках перекатывались, как бы говоря, кто здесь сильнее. А сцепленные перед ним пальцы, которыми он хрустел, действовали на нервы.

Вождь направился на место боев. Фасс за ним. Это был не тонкий намек, что Грегору схватка предстоит прямо сейчас.

Грегор поднялся, задрал голову вверх и прошел за ними. Весь его вид говорил о том, что он не считает себя виноватым, но и по поводу боя не переживает.

И в какой-то мере это обосновано. Их звери лев и тигр. Они по сути равны. Только у Фасса за плечами ни один бой. Он тренируется постоянно. А тренировался ли эти месяцы Грегор? Я сомневаюсь.

Толпа потянулась к месту боев. Я тоже хотела пойти, но краем глаза заметила маму. Она стояла в дверях и кусала губы. Руки ее были сжаты в кулаки. Она смотрела им вслед, но ни слез, ни истерики не было.

Наши с ней взгляды встретились. Это продлилось всего мгновение, но я поняла, что мама злиться. Не знала лишь на что.

Я двинулась было к ней, но она помотала головой и зашла в дом. Понятно, смотреть на бой она не будет. А мне было интересно.

И нет, мне не было жаль Грегора. Он всегда был с гнильцой, только отец не замечал этого. А у меня к нему всегда было какое-то внутреннее отторжение.

Не было между нами семейных уз. Не любили мы друг друга. И все тут.