На это занятие Маркус пришел. Когда я входила в класс, кстати, одной из первых, он уже был там. Тортон разговаривал с миссис Руппен.

— Я просто не успеваю. Поймите меня правильно. Во вторник будет последнее занятие перед каникулами, и ничего нового Вы нам давать не будете. А там мне просто необходимо успеть к рождественской службе, — говорил Маркус.

Я не специально подслушала его. Хотя нет, специально. Мне дико интересно было услышать. Но понять из этой речи я толком ничего не смогла. Лишь то, что он отпрашивался на следующее занятие, потому что что-то не успевал доделать к рождеству.

Миссис Руппен ответила ему согласием.

Вдруг он резко развернулся и пошел прямо к выходу, где я так и застыла. Он поймал мой взгляд и улыбнулся. Надо сказать, что улыбка у него была милой. Но и тут не обошлось без казусов.

Поскольку я до сих пор стояла в дверях, заслоняя часть прохода, кто-то из ребят толкнул мое плечо, нечаянно я полагаю, но сумка моя рухнула на пол. А из нее и все краски и кисти, томик Джейн Остин. И опять помогать бросился Маркус, а не толкнувший парень.

— Любишь Остин? — спросил Маркус, когда поднял с пола книгу. В его руках она казалась не такой большой.

— Да, — спокойно ответила я, а потом решила добавить, — А ты любишь помогать девушкам, хотя самих девушек недолюбливаешь!

Тортон изменился в лице. Улыбка с его лица ушла, а глаза стали серьезными. Он немного прищурился.

— Прости, если задел твое самолюбие тем неосторожным высказыванием, — проговорил он прищурившись.

Что он пытался во мне разглядеть? Его ответ оказался неожиданным. Я предполагала упреки в сторону девушек или отрицание его всеобщей помощи, но никак не извинений. А пока повисла тишина между нами, он спокойно собирал мои краски в сумку.

— Рисуешь на теле? — удивился он, прочитав очередную надпись на моих принадлежностях.

— Не совсем. Мне недавно пришла в голову эта мысль. Хочу немного украсить бал, только вот как получится, не уверена, — отвечала я, пожимая плечами. Моя сумка была собрана, и я поднялась. Маркус тоже встал.

— Спасибо за помощь! — проговорила я и уже хотела уйти, но Тортон не дал.

— Что ты делаешь после занятия? — спросил он, слегка коснувшись моей руки. Это легкое прикосновение оказалось очень теплым и невесомым, зато остановило мое движение.

— У меня еще рисование, — спокойно ответила я.

— А на перемене?

— Ам-м-м. Ничего, — замялась я. Что он хочет? Назначить свидание? Он еще не бросил попытки познакомиться со мной?

— Как на счет перекусить вместе?

— Я не знаю. Ты уверен? Зачем тебе это? — мне и хотелось и не хотелось идти куда-то с ним. Он был для меня загадкой. Но чувство подвоха не давало мне покоя.

— Просто так. Я не кусаюсь. И приставать к тебе не буду, обещаю. Неужели, мы просто не можем перекусить. У нас и времени-то будет всего пятнадцать минут. Соглашайся, а то уже звонок звенит, — посмеивался он.

Тортон явно брал меня на слабо. Чего мне — оборотню — бояться рядом с человеком?

— Хорошо, — согласилась я и быстро ретировалась. А он больше и не пытался остановить меня. Началось занятие.

— У меня к Вам две новости. О самом ближайшем и не очень будущем, — начала миссис Руппен, глупо хихикнув. Она явно предвкушала нашу реакцию.

Мы прислушались к ней, хотя мой взгляд ни на секунду не отрывался от Тортона. Я смотрела на него, конечно, не прямым взглядом, а боковым зрением, но мне было достаточно и этого.

— Все мы в предвкушении рождественского чуда, поэтому я решила сделать вам небольшой подарок, — некоторые при этих ее словах даже в струнку вытянулись, — Я дам вам больше времени на покупку подарков, — повисла пауза. Она обвела всех ребят взглядом, но никто ничего не сказал. Тогда она довольно объявила, хлопая в ладоши, — Следующего занятия не будет!

А вот тут раздались радостные возгласы и благодарности. В течение нескольких минут был хаос. Маркус сидел с улыбкой на лице, но ничего не говорил. Что это значило?

— Тише! Успокойтесь, это еще не все. Тише! — практически прокричала миссис Руппен. Что еще она решила сообщить?

— Все вы прекрасно знаете, что по окончании курсов положено сдавать экзамен. И прекрасно понимаете, что для каждого кружка свои экзамены. Так вот и мы будем сдавать экзамен в конце года. Да-да, у нас еще пять месяцев впереди, только этого времени не так уж и много. Наш курс не пишет тестов и не читает монологи. На нашем экзамене не будет комиссии из нескольких преподавателей, которые будут ставить оценки каждому студенту. Мы с вами должны поставить спектакль. И аплодисменты, и отзывы зрителей будут вам оценками.

Миссис Руппен замолчала, чтобы дать нам переварить услышанное. Могла бы начать и с этой новости!

Играть на сцене перед толпой людей. Что может быть хуже? Теперь, как и следовало ожидать, последовали возмущения. Преподаватель же с ликующей улыбкой сидела и наблюдала за нами, пока все не стихли.

— Вы наговорились? — спокойно спросила миссис Руппен. Вместо ответа последовало молчание.

— Хорошо. Тогда приступим к более важным делам. Поскольку ни одни ваши возмущения не будут браться в счет, выступать вам предстоит на большой сцене, куда придет половина города. К тому же, вам впервые надо будет сыграть спектакль дважды, поскольку в прошлом году не все желающие попали в театр. Это будет для вас двойным испытанием, но играть вы будете одно и то же. Поэтому смею предположить, что второй спектакль будет лучше первого.

— Позвольте мне поинтересоваться, что мы будем играть в этот раз? Я полагаю, что произведение Вы сменили? — произнес Тортон. Меня тоже интересовало это, но только во вторую очередь. Я боялась выступать на сцене, да еще дважды. Это просто кощунство!

— А вот это правильный вопрос, — сказала она, но несколько помедлила с продолжением, — Ставить мы будем самый знаменитый роман Джен Остин «Гордость и предубеждение». Скажите мне, кто его читал? Кто вообще читал Джейн Остин?

После этих слов на меня воззрился Маркус Тортон, который только что узнал о моей любви к романам Остин. И по стечению обстоятельств в моей сумке был именно «Гордость и предубеждения». Я опустила глаза, наблюдая за его удивлением.

— Не густо, — произнесла миссис Руппен.

Я подняла глаза и мгновенно поняла причину ее разочарования. Из двенадцати студентов подняли руки только три девушки. Вдруг руку поднял Тортон.

Я уставилась на него во все глаза. Неужели, он читал Остин? Я еще ни разу не видела парня, который хотя бы знал кто она такая, не то чтоб ее романы! Мне стало стыдно, и я медленно и нерешительно подняла руку.

— Вот уже лучше. Половина читала роман. У остальных есть прекрасный шанс его прочесть, а у вас мои дорогие ценители прекрасного лишняя возможность перечитать роман. И я думаю, что рождественских каникул будет вполне достаточно для чтения. С первых же занятий мы и начнем репетировать.