Я вошла в центр казила и повернулась лицом к двери, как того полагали правила.

Вождь смотрел на меня таким непередаваемым взглядом, что даже слов нет. На мгновение мне показалось, что я увидела навернувшиеся слезы, но в этот самый миг сработали магические шипы.

И опять принудительное перевоплощение не было настолько неприятным, как в прошлый раз. Интересно! Я подняла морду и сгруппировалась.

Вождь закрыл дверь, все еще держась за решетку. Он ничего не говорил, просто смотрел, но уже это было удивительно. Обычно для поддержки ненадолго оставался Дорджест. А сейчас наоборот.

Всю ночь я сравнивала свои предыдущие ощущения с нынешними. Странно, но во всем я отметила улучшения. Только сон давил по-прежнему.

На утро за мной пришла вся деревня. Дверь открывал вождь. Состав встречающих был тем же. Но мне не особо нужна была медицинская помощь. Я самостоятельно вышла и перевоплотилась.

— Черт, это же были мои любимые джинсы! — возмутилась я, поняв, что не сменила одежду, которая была бесповоротно испорчена.

Лекарь от радости захлопал в ладоши. Уже мгновение спустя мне хлопал Дорджест, а затем и остальные. Вождь единственный не хлопал.

— Домой! — тихо, но строго сказал он, кивая головой в сторону деревни.

Жители расступились, пропуская меня вперед. За мной следом пошел вождь. До самого дома мы шли в тишине. Я открыла калитку и вошла во двор. Здесь мне предстояло выбрать идти в дом или в сарай.

— В дом. Хватит меня позорить, — проговорил вождь. И мне почему-то не хотелось сопротивляться. Вчерашний день смягчил мое отношение к отцу, да и самого отца ко мне, видимо, тоже. Я прошла в дом. С кухни в гостиную вбежала мама, но отец жестом остановил ее.

— Ей надо отдохнуть. Успеете еще поговорить, — сказал он, толкая меня в спину, по направлению к моей комнате.

Фрост кинулся ко мне на шею. Я подхватила его и прокружила пару раз, пока координация не подвела. Вот теперь меня саму подхватил отец, опуская Фроста. Под руки он проводил меня в комнату. Не успела я коснуться пуховой подушки, как сон окутал меня. Только вот спокойным его опять назвать нельзя было. Проснулась я почти под вечер.

— Молодец, — проговорила мама, когда я вышла из комнаты.

Отца дома не было. Фрост гулял с мальчишками. Некоторое время мы с мамой разговаривали о моем возвращении и о поступке. Мама рассказала, каким вернулся домой отец. Оказалось, что сначала он ругался и психовал, называя самоубийцей, потом негатив сменился гордостью, а к утру и соответствующими выводами.

— О чем ты? О каких выводах? — не смогла я сразу понять. Я ведь и представить не могла, какую причину для моего поступка найдут остальные.

— А мы раньше и не догадывались. Оказывается, наша девочка выросла. Хотя отец не одобряет твоего выбора, но не отчаивается. Он говорит, что это подростковая первая любовь, это пройдет.

— ЧТО? — взревела я, подпрыгивая на стуле. Чашка чая выпала из рук и разлилась по столу, — Что вы такое придумали? Какая к черту любовь? Вы сума сошли? Мы просто друзья и не более!

— Он симпатичный парень. К тому же, в друзей тоже влюбляются. Кстати, даже чаще, чем в незнакомцев, — подмигивала мама.

Я схватилась за голову. Не успела выбраться из одного кошмара, как угодила в другой.

Самое страшное ожидало меня на улице, когда я направилась к Лоренцо, чтоб объясниться. Все и каждый проходящий мимо косо и улыбчиво посматривали на меня. Не знаю уже, что они думали на самом деле, но с этого момента мне казалось, что каждый придумал себе то же самое, что и родители. Мне казалось, что надо мною смеются.

Объяснение с Лоренцо было импульсивным и странным.

Парень сначала обрадовался моему приходу и некоторое время благодарил за спасение. Долго это слушать я не могла, поэтому перебила.

Я рассказала ему то, о чем мне поведала мама. Парень засмущался, а я стала ругать себя за неосмотрительность, опровергая эти глупые домыслы.

— Я и подумать не могла, что они придумаю роман между нами. Прости. Я не хотела скомпрометировать тебя.

— Я все понял, — достаточно громко и твердо произнес Лоренцо. Мне вдруг показалось, что я его обидела. Ну, конечно, ему приписали роман с дочерью вождя. А это могло быть очень чревато, папочка никогда не допустит такого союза или даже слухов. Хотя слухи он уже остановить не сможет.

— Прости, — еще раз добавила я. Но он от моих слов только стал еще серьезнее.

— Я все понял. Не волнуйся. Я опровергну все предположения. Мне нужно отдыхать, прости.

— Конечно, отдыхай! — произнесла я и удалилась.

Разговор получился каким-то не правильным. С одной стороны, я добилась своего — парень знал выдумки людей, которые могли принести новые неприятности. С другой стороны, его реакция меня смущала, но чем именно я не могла понять. Я вернулась домой.

Отца дома пока не было, но ужин близился. Думаю, что к ужину он будет.

Я решила воплотить свою хитрость и воспользоваться настроением отца. Как говорится, куй железо пака горячо!

Я направилась в свою комнату. Там я быстро переоделась в танцевальный костюм, который уже давно принесла домой, и встала возле зеркала. Зрелище было не очень.

Все мои только что зажившие шрамы блестели молодой кожей. Они настолько портили костюм, что мне захотелось их закрасить. Уже через минуту я гуашью, которая совершенно для этого не предназначена, рисовала извилистые стебли и листья, а на самой кисти и ступнях распустившиеся лотосы. Получалось замечательно.

Мне так понравилось, что я не заметила, как к двери подошел отец. Дверь скрипнула, и я предстала перед ним с кистью в руках, одной раскрашенной рукой и ногой, а на другой был недорисованный лотос.

— Пора ужина… — не договорил отец, замерев в дверях от шока. Я даже не знала чего от него ожидать. Гнева, конечно!

— Что это такое? — закричал он. Я набрала полные легкие воздуха. Сама решила воспользоваться моментом, так действуй!

— Это мой костюм для выступления на рождественском балу. Только вот мои шрамы испортили вид, и я захотела их закрыть. Правда, неплохо получилось? — притворно радостным тоном произнесла я, прокрутившись вокруг себя и взглянув в зеркало. Смотреть отцу в глаза напрямую было страшновато. Ведь он не желал видеть меня в этом костюме, а уж разрисованную тем более.

— Красивые рисунки. В таком виде ты должна выступать? — у отца явно был шок, потому что я не слыша и нотки гнева, только удивление. А хмурые брови были тому доказательством.

— Ну, не совсем так. В костюме. Он предполагает босые ступни и руки. Все остальное, как видишь, закрыто. А рисунки, они лишь закрыть шрамы, — пожала я плечами.

— Это точно тот самый костюм, в котором ты должна выступать? — уточнял он. Неужели, все оказалось так просто? Неужели, он разрешит мне выступать на балу? Я утвердительно кивнула.