Это именно тот голос, к которому я успела привыкнуть. Именно тот голос, по которому я успела соскучиться.

– Хочешь? – повторяет Артем, внимательно наблюдая за мной.

Он так спрашивает, с каким-то таким огоньком в глазах, что я загораюсь его азартом и начинаю правда хотеть этого – поехать за город, увидеть пирс, на котором нет никого, и где будут только волны моря и мы.

Забываются предостережения Ольги, отголоски пустых страхов уступают место жуткому любопытству. У меня даже пальчики ног поджимаются от какого-то скрытого нетерпения, которое пытается пробиться фонтанчиком.

И в этот момент у меня звонит телефон – навязчиво, громко и долго, заставляя очнуться, вынырнуть из какого-то странного состояния, когда казалось, что я все могу. Могу позволить себе любое безумство, потому что я не одна, а вместе сходить с ума совершенно не страшно.

Достав телефон из кармана куртки, я жму на отбой, но телефон надрывается снова. И снова. Пугая голубей, заставляя перешептываться любопытных мальчишек и оборачиваться случайных прохожих, которые музыку не заказывали, а тут ишь, фифа расселась, еще и с цветами!

– Может, ответишь? – предлагает Артем.

Я смотрю на незнакомые цифры, снова сбиваю звонок, а когда номер перезванивает, все-таки не выдерживаю и отвечаю.

И это становится серьезной ошибкой, потому что я слышу в телефоне мужской голос, который не узнать невозможно.

– Даш, – говорит Костя с каким-то тягостным вздохом, – Даш, я бы хотел увидеть тебя.

Мне кажется, у меня немеют не только руки и ноги, но и язык. Я не могу ничего сказать, не могу пошевелиться и не могу нажать на отбой. Пальцы так цепко сжимают телефон, как будто боятся упустить ту тонкую нить, которую неожиданно протянуло прошлое.

Я не могу даже отвернуться, чтобы не чувствовать взгляда Артема. И не могу взглянуть на него, потому что он сразу поймет.

Поймет, что наша встреча – это всего лишь попытка забыться и навязчивое желание поставить точку в личных записях, которые уже сожжены.

– Даша, – настойчиво завет меня Костя.

А я не могу понять, почему слышу его, если для меня его больше нет. Так не бывает. Так не должно быть. Это неправильно.

Я хочу это крикнуть, хочу сказать, хочу хотя бы шепнуть, но все, что мне удается – это дышать.

Ветер не вовремя вспоминает об играх, несется ко мне, взъерошивает мои волосы, скрывая за ними лицо. А я не могу их даже убрать. Так и сижу за этой завесой, глядя на окружающий мир через самодельные «жалюзи», и вдруг отчетливо понимаю, что именно так, с такими эффектами я все видела последние… сколько?.. месяца три… или…

Пытаюсь вспомнить точную дату, когда Костя пропал, и понимаю, что не могу. Не могу. Информация кажется настолько неважной, что память отказывается запускать какой-то там счетчик.

И не знаю, то ли от осознания этого, то ли потому, что Артем протягивает ладони и поправляет мои волосы, с которыми только что порезвился весенний ветер, но мне становится легче.

Я снова слышу звуки, которые меня окружают. Снова могу смотреть на мужчину, который продолжает отводить от лица мои волосы и потому очень близко ко мне. Так близко, что я могу рассмотреть, что у него глаза вовсе не карие, как мне показалось.

Они цвета гречишного меда.

Но прошлое тянет, снова зовет меня, и я отзываюсь, чувствуя, что уже могу ответить ему.

– Извини, – выдавливаю улыбку Артему и встаю со скамьи.

Наверное, это откат. Сначала онемение конечностей, а теперь я не могу ни сидеть, ни просто стоять. И я медленно бреду мимо лабиринта кустарников, пытаясь понять, что от меня хочет мужчина, которому я не нужна.

Он говорит долго, монотонно и путано. Ни одного извинения за то, что не простился – сбежал. Только сентиментальный бред на тему того, что прошлое – это сокровище, и иногда надо его доставать, чтобы им любоваться. И хорошо это делать в приятной компании, совместная ностальгия – это незабываемо, и…

И тут до меня доходит.

Становится так противно, что чувствуется во рту привкус горькой полыни. Но я все еще верю, что накрутила себя, не так поняла, ведь так не бывает, чтобы тот, кто завтра собирается жениться, сегодня захотел переспать с той, которую уже бросил.

– Что это за номер? – перебиваю монотонный голос из прошлого.

– Номер? – я слышу неподдельное удивление, но не знаю, чему он удивляется больше.

Тому, что мне удается вставить хоть слово. Тому, что я перебиваю его наплыв ностальгии. Или тому, что вообще, услышав его, еще могу говорить.

– Номер, с которого ты звонишь, – поясняю, – чей он?

– Мой, – усмехается и добавляет польщенно: – Значит, ты все еще не удалила мои контакты. Я думал: не заметишь разницы. Даша, ты понимаешь, что…

– Он у тебя давно?

– Достаточно, – огрызается, показывая недовольство тому, что наше настроение не совпадает, как он ожидал. – У тебя в телефоне тоже можно вставить несколько карт, ты не знала?

Качаю головой, потом киваю, как будто он может увидеть меня.

Нет, я не знала другого. Того, что пока мы были с ним вместе, он, вероятно, с другого номера уже общался с той, которую выбрал вместо меня. С другого номера или с другого телефона – не важно, не суть. Но для чего-то же он скрывал этот контакт от меня. А теперь решил, что скрывать не имеет смысла – так же, как и невесту, и предстоящую свадьбу.

– Послушай, Даш, так бывает, – его голос снова становится мягче, словно пытаясь задобрить меня. – Но это не значит, что прошлое нужно вычеркивать. Это приятные воспоминания, которые иногда можно даже оживлять. Ты знаешь, мне кажется, нам обоим пойдет на пользу, если мы увидимся, если мы с тобой по-приятельски…

– Трахнемся, – добавляю я, потому что он неожиданно мнется, не в силах придумать синоним.

Я не вижу его лица, но уверена, что он морщится, как будто ему вместо персика кто-то подсунул дольку лимона. Ему нравится, когда девушка нежная, нравится, когда ею легко управлять, и когда она под его ладонями послушна, как глина.

– Зачем же так грубо, – упрекает, но не оспаривает. – И потом, только если ты сама будешь не против. Ты, наверное, просто не понимаешь. Завтра все уже будет совсем по-другому.

– Мне кажется, измена с кольцом или без – все равно выглядит как измена, – говорю ему, и не верю, что мы вообще обсуждаем это как возможный вариант наших действий.

– Любишь ты придираться, – следует новый упрек. – Я просто хотел, чтобы у нас остались друг о друге приятные воспоминания – вот и все. Я мог провести этот вечер с друзьями, как полагается, устроить мальчишник, но я решил провести это время с тобой. Я думал, что тебе это надо.

– Нет, – говорю ему жестко. – Тебя не волнует то, что мне надо. Тебя волнует лишь то, что надо тебе. Ты просто хотел устроить себе мальчишник с доставкой на дом, не так ли?