Узнать хоть немного того, кто долго скрашивал мои вечера своим голосом. Кто был для меня загадочной аватаркой, а теперь открыто предлагает взглянуть на то, что скрывалось за ней.

Он не пытается накинуть вновь капюшон.

Не пытается ко мне подойти, хотя и знает, уверена, знает, что это я. И знает, что я понимаю, кто он.

Но он смотрит так пристально, и так властно, что не оставляет мне выбора.

И я спускаюсь к нему по лестнице.

Останавливаюсь напротив, подбирая какие-то слова, ожидая каких-то слов от него. А пока мы оба храним молчание, мой взгляд начинает скользить по его лицу, которое словно разделено на две половины.

С правой стороны глаз прищурен, возле него залегла сеть морщинок, которые в таком возрасте обычно появляются только при улыбке или же смехе, а эти как будто уже решили обосноваться на постоянной основе. Бровь чуть приподнята, и складывается ощущение, что она же потянула за собой и уголок губ, из-за чего рот выглядит искривленным. А длинная морщина, которая прорезает лоб, словно увидела своих подружек и решила замерзнуть на половине пути.

Такое ощущение, что после прогулки по лабиринту кривых зеркал, отражение решило тоже чуть-чуть прогуляться, да так и осталось. И если мысленно прикрыть рукой то, что чуждо этому лицу, то, что искажает черты, я бы сказала, что передо мной не просто симпатичный мужчина, а видный.

Не красивый, как Костя, не в моем вкусе, но видный.

Несмотря на то, что я сегодня на каблуках, он все равно немного выше меня. Хорошо сложен, хотя из-за свободной одежды трудно понять: он просто не толстый, жилистый или подкачанный благодаря тренировкам. Короткие черные волосы, чуть оттопыренные уши, которые ему даже идут. Худощавое лицо, впалые щеки, легкая небритость, которая не пытается скрыть недостатки, потому, что это все равно не поможет – просто она уместна, и в отличие от болезни, которая так изменила черты, точно на своем месте.

Глаза карие – да. Взгляд спокойный, и не жестокий, не ожесточенный, каким мог бы быть. Жесткий. Пронизывающий. Из-за чего кажется, что мужчина так сосредоточенно рассматривает мое лицо, будто ищет, где бы лучше поставить метку.

Не знаю, откуда такое сравнение, но эта мысль холодит и снова немного пугает. Мне становится неуютно под этим взглядом, запоздало хочется спрятаться, потому что я не различаю оттенков, не понимаю, почему он так смотрит, и так и не придумала, что можно сказать.

Опускаюсь взглядом к рукам мужчины, скольжу по запястьям, переключаюсь на белые розы, которые он так сильно сжимает длинными пальцами, что еще немного – и сломит длинные стебли.

И будто готовясь к этому и оплакивая участь, которая уготована, на асфальт падает лепесток. И уносится ветром, который продлевает его агонию, показывает напоследок, что жизнь прекрасна и удивительна, просто иногда, увы, слишком хрупкая.

– Неврит лицевого нерва, – голос мужчины заставляет перестать следить за лепестком и возвращает мой взгляд к себе. – Паралич Белла.

– Что? – не понимаю, о чем он.

Правда не понимаю, и он усмехается, чтобы я увидела, что след от кривого зеркала глубже, гораздо глубже, чем мне показалась. Оно не только искажает черты, оно дает и завесу, за которой легко найти новую сущность. И этот взгляд, и ухмылка – все это делает мужчину похожим на злого пирата, который думает: не взять ли на борт новую пленницу.

Но стоит моргнуть, откинуть иллюзии, которые лезут в голову, и я снова вижу обыкновенного человека, который устал носить свою маску.

– Не заразное, не наследственное, – между тем продолжает Артем, – есть вероятность, что может пройти, но не такая большая, как мне бы хотелось. Так что рассчитывать на этот шанс не приходится.

– Понятно, – говорю я, немного придя в себя, делаю вдох и, припомнив детали, тоже отчитываюсь. – Ветрянкой переболела в детстве, прививка от оспы есть, частенько подхватываю простуду, так что, наверное, с иммунитетом проблемы. Наследственных заболеваний нет или не выявлены, хотя мне бы хотелось, чтобы правильным был вариант номер один. Но, сам понимаешь, жизнь такая, что на все шансы, которая она раздает, рассчитывать не приходится.

Непроницаемый взгляд карих глаз.

Через секунду – еще одна кривая ухмылка, которая кажется просто зловещей.

И тут же, не дав времени испугаться, знакомый голос:

– Ну, здравствуй, Ромашка.

От слов мужчины становится жарко. Или это солнце вдруг решает, что сегодня можно было обойтись только платьем. Не знаю. Но очень хочется стянуть с себя куртку, вдохнуть чуть свободней, и я даже тянусь пальцами, чтобы именно это и сделать, но вдруг замечаю взгляд Артема, направленный на мою грудь.

Наверное, нужно было все же покупать платье на размер больше.

Но если застегнуть куртку – я задохнусь. Если скрестить руки, он подумает, что я испугалась. Нет, чуточку что-то такое действительно есть, но…

Наши взгляды встречаются, и, мне кажется, он мгновенно все понимает.

– Это тебе, – вручает мне розы.

Они очень длинные и тяжелые, потому что их много. Не могу сосчитать – тринадцать-пятнадцать?

Чтобы хоть немного остыть, я делаю пару шагов – просто так, без какой-либо цели. Артем идет рядом, так же не называя пункт назначения и наши дальнейшие планы. Может, сделаем пару кругов вокруг вокзала, помашем друг другу рукой – и разъедемся? Вполне себе вариант. Как раз из моей реальности.

– Нет, прости, – он усмехается, наблюдая за моими попытками пристроить цветы поудобней, и забирает себе, – наверное, лучше отдам их потом.

– Или не отдашь, – улыбаюсь в ответ и поясняю, заметив вопросительный взгляд. – Как на проекте «Холостяк». Если девушка понравилась, холостяк вручает ей розу, если разочаровала – оставляет себе.

Понятия не имею, зачем говорю это. Ясно как белый день, что мужчины такие передачи не смотрят. А сейчас он подумает, что моя единственная мечта – выйти замуж, и…

– Хм, выгодное мероприятие для участника, – комментирует Артем. – Можно и не платить гонорар. Полагаю, к концу проекта у него остается приличный розарий.

– Я тоже об этом думала, – начинаю смеяться.

И обрываю смех, когда замечаю, что теперь взгляд мужчины приклеен к моим губам. Тут же начинает хотеться пить, и кажется, что помада размазалась, и вообще образуется много мыслей, которые мешают, отвлекают, вводят в растерянность.

Зачем я здесь? Такие встречи все равно ни к чему не приводят. И нет той легкости, которая была, когда мы оба были лишь аватарками.

Может быть…

Но прежде чем я успеваю себя накрутить и снова чуточку испугаться, Артем переводит взгляд на мое лицо, чуть прищуривается, а потом, кивнув себе за спину, интересуется:

– Предложишь свои варианты? Куда скажешь – туда и поедем.