сами они объясняют эти странные вещи некими причудливыми играми импульсов в нейронах мозга, словно боятся признаться самим себе, что они не машины. И ведь она сама, благороднейшая, Высшая Бэаэт из старинного рода Ла, разве не принадлежит она к ним, к говорящим приматам, только более древнего вида! И этот бракованный помощник, перенявший память девчонки Лилит – неужели и он тоже человек, наделённый всеми качествами противоречивого явления, которое называется "люди"?

– Что вы все на меня уставились? – Бэаэт не смогла скрыть раздражения.

– Позвольте налить вам бокал вина, уважаемая, – галантно улыбнулся антрополог. – Или, быть может, виски? Вы должны нас извинить за излишнее внимание, просто не каждый день в нашей жизни, образно говоря, боги спускаются с небес. Разрешите всё-таки задать вам пару вопросов…

– Никаких вопросов, – замахал руками Ян. – Меню уже пришло на вотс-ап. Выбирайте быстренько, и я заказываю. Я лично голодный, как бездомный пёс.

От кошмарного жгучего напитка настолько закружилась голова, что Бэаэт даже не смогла дотянуться до корректора медицинских параметров. Как они могут пить такую отраву?! Конечно, бодрящие и пьянящие напитки есть и у Высших. Но их никак нельзя даже сравнить с той жутью, что выпила Бэаэт (и чего ей вздумалось экспериментировать на своём организме?!). Жрица ей разъяснила, что отрава создана на основе этилового спирта и каких-то добавок. Бэаэт невольно вспомнила нелюбимые ученические занятия химией. Подташнивало. Неудержимо хотелось спать. Корректор тревожно мерцал красными огоньками сквозь ткань сумки, и антрополог поглядывал на огоньки с живейшим интересом. Мрак и Змей вполголоса обсуждали написанный Бесом саундтрек. Их голоса звучали для неё, как шелест воздуха в вентиляционной решётке в подпочвенных помещениях спутника Ксаф. Невольное и неприятное расслабление окутало тело Бэаэт. Несмотря на то, что её настойчиво убеждали закусить, чтоб не стало совсем дурно, она рискнула съесть лишь пару оливок – то, что гарантированно не приготовлено из трупа животного. А то ведь эти приматы в еде неразборчивы, поди знай, что они там поедают… После ужина комнату наполнил приятно пахнущий дым, который они все, кроме учёного, в себя зачем-то втягивают. Дым попал ей в ноздри и подействовал усыпляюще, разлился по телу дурманом. Всеми силами Бэаэт боролась со сном, но глаза закрылись помимо воли. Она успела ощутить, как кто-то заботливо укрывает её чем-то…

Бэаэт-Ла, как все представители её древнего вида, часто осознавала себя во сне. Этому Высших обучали с детских лет: ведь именно находясь в таком сне легче всего проецировать свой образ, несущий сознание, в то, или иное место. Вот и сейчас, она привычно осознала себя во сне, сконцентрировала десантную часть сознания и вывела за пределы тела. Увидела себя со стороны. С неудовольствием обнаружила, что её тело крепко спит на диване, укрытое пиджаком въедливого антрополога. Змей вновь наполняет гадкой отравой хрустальные стаканы, Мрак что-то говорит. А Борис Вайнштейн о чём-то с большим интересом расспрашивает псевдо-Лилит. Но о чём – Бэаэт не понимала: лептонный переводчик остался прицепленным к комбинезону на её теле, создаваемое им поле не достигало точки восприятия Бэаэт. Хотелось вернуться, проснуться, показать всем, что она не спит вовсе, поутихомирить исследовательский пыл антрополога…

Но Муари-Ю просто так не будет предостерегать относительно проекта Киюса-У и Туэдес-Ми. Он не из тех, кто попусту создаёт ажиотаж. Раз он специально разыскал её, да ещё здесь, значит дело действительно серьёзное. Но что такого может исходить от её бывшего друга? Что может грозить реальной опасностью? И опасностью всем – таким, кажется, был мыслеобраз Муари-Ю.

Бэаэт окончательно сформировала проекцию себя. Наполнила проекцию энергией своего тела, спящего на диване в самом дорогом номере лучшего отеля города. За долю мгновения её проекция пронзила пространство, почти несуществующее для неё (во всякос случае в пределах пары-тройки астрономических единиц). Мелькнул спутник Ксаф. Вот и подпочвенный жилой блок – именно сюда она проецировалась. Слились в сплошную полосу коридоры, освещённые мягким зеленовато-голубым светом. Вот аппартаменты, которые обычно занимал Киюс-У, когда бывал здесь.

Проекция Бэаэт, чувствуя крайнюю неловкость и стараясь быть незамеченной, прошла сквозь входную панель туда, куда прежде входила желанной гостьей. Проекция, несущая её образ, сознание и ощущения, быстро скользнула за старинную декоративную драппировку – единственное украшение во временном жилище Киюса-У. Невероятно коробила мысль, что она так по-воровски проникает сюда. Но теперь появиться здесь по-другому для неё невозможно.

Даже будучи лишь тенью себя, Бэаэт вздрогнула: вот он, Киюс-У, стройный, изящный, элегантный. Тот, к кому тянутся мысли, чувства. Такой близкий, но такой болезненно далёкий. Даже частью сознания она чувствовала притяжение к нему. Киюс-У устанавливал в своих аппартаментах какой-то прибор на ножке, назначение которого Бэаэт не знала. Закончив, он сел за стол, заваленный голограммами с какими-то формулами и графиками. Безумно захотелось подойти к нему сзади, обнять, привычно растрепать его мягкие светло-серые волосы…

Зрение проекции всегда узконаправлено: в поле видимости – лишь то, на что направлено внимание. Поэтому Бэаэт не сразу увидела серьёзные изменения в жилище Киюса-У. Все стены его гостинной оказались заставлены множеством прозрачных сот, в каждой из которых находилась крошечная колбочка с подведёнными к ней трубочками и миниатюрными приборами. Приборы то и дело высвечивали прямо в воздухе иероглифические формулы…

"Почему лаборатория оборудована в гостинной Киюса-У? – спросила себя Бэаэт. – Какое отношение социолог имеет к лаборатории?".

Только тут она увидела, кто сидит напротив Киюса-У. Туэдес-Ми, биолог-вирусолог. Бэаэт не виделась с лучшей подругой детства довольно давно, всё никак не было времени. Тхелла пару раз обошла вокруг Светила с тех пор, как они не виделись. Для людей древнего вида с их долгой жизнью это очень мало времени. И всё же что-то важное успело произойти за это короткое время. Бэаэт знала, что Туэдес-Ми уже почти учёный-вирусолог и усиленно готовит свой квалификационный эксперимент. Оказалось, что эксперимент-то у неё общий с Киюсом У! И лаборатория в его гостинной – её. Что общего может быть у социолога и вирусолога?

Рассматривая сквозь декоративную драппирровку свою подругу детства, Бэаэт заметила, что и Туэдес тоже сделала себе эту, ставшую столь популярной, татуировку – маленькую чёрную слезинку на щеке. Вот только почему она так улыбается Киюсу-У? Почему она так нежно берёт его за руку? Их пальцы сплетаются… Бэаэт впервые в жизни почувствовала ревность.

Туэдес отпустила руку Киюса-У, и они продолжили обсуждение совместного эксперимента. Ещё ни разу Бэаэт не слышала от Киюса-У таких восторженных речей.

– Его возможности не перестают меня удивлять! – восклицал он. – Это будет небывалая доселе эпидемия! Никогда не думал, что в принципе есть возможность создать вирус,