стоит ли из-за кобелей расстраиваться! Ни один из них этого не заслуживает. И пусть катится к свиньям! А у тебя и получше будет – вон какая ты красивая, особенно после того, как покрасила волосы в сине-фиолетовый, как у меня!

Никто и никогда не посмел бы вытереть ей слезу салфеткой! А уж погладить по голове мог только Киюс-У, да и то лишь исключительно в интимные минуты. Даже родители никогда себе такого не позволяли: ведь Высшие с момента выхода из Колбы Зарождения должны приучаться к прохладным деловым отношениям, субординации и полнейшему контролю над эмоциями. Высшим всяческие чувства полагалось держать при себе, проявляя их лишь в строго определённое время в определённом месте. И уж конечно, существа, находящиеся на низших ступенях развития, не должны подозревать о них. А тут вдруг такое падение! Но отчего-то ей стало лучше. Настолько, что помимо воли она посмотрела на жрицу с благодарностью. И даже невольно улыбнулась.

– Вот и хорошо, – улыбнулась в ответ жрица, и улыбка была искренней, настоящей, совсем человеческой. – Это всё пустяки, пройдёт. Хочешь священной травки покурить? Это не наркотик, не думай! Это шалфей и чуть-чуть табака. Помогает от депресухи. Я тебе сигаретку скручу, и себе тоже.

К удивлению Бэаэт псевдо-Лилит совсем по-человечески затянулась. Очевидно, так делал её оригинал – девушка с псевдонимом Лилит. Ароматный дым шалфея окутал их лица, сделалось уютно, тепло, доверительно. Бэаэт попробовала, подобно своей жрице, втянуть дым в себя, но сильно закашлялась (как, вообще, можно втягивать в собственные лёгкие горячий дым – это же ужасно!). Корректор медицинских параметров организма тревожно замигал красным сквозь углеродную тонкую ткань сумки. Жрица заботливо объясняла ей, как правильно затягиваться, говорила, что сама первоначально не могла никак втянуть в себя эту дрянь, но сейчас это для неё, как успокоительное. Всё же Бэаэт не решилась пробовать ещё раз. Кашель прошёл, а ощущение уюта и душевной теплоты осталось. Богиня откинулась на спинку дивана, вытянула ноги и подумала:

"Так вот она какая, их жизнь. В ней есть не только все эти перечисленные малопонятные, но явно плохие вещи. Есть в их жизни и ещё кое-что. Добрые слова в ней есть, которые почему-то действуют лучше, чем корректор медицинских параметров. Есть вот эта искренняя улыбка – она не от помощников, она явно от людей. От Лилит. Какой же она была в обычной жизни, до того, как нацарапала на стене ядовитое письмо? Она умела сопереживать, грустить, смеяться, ругаться… Она была живая. А я оборвала её жизнь, чтобы законсервировать в боксе для хранения биообъектов. Но ведь так положено делать для эксперимента. Это норма. Я не сделала ничего плохого. Кажется, я чего-то не понимаю на Тхелле, хотя создаю здесь новую религию".

Так размышляла Бэаэт-Ла и, не придя ни к какому выводу, спросила:

– Лилит, а где Виктор Галле и остальные адепты?

– Квасят, наверно, в номере Мрака, – безразлично ответила жрица. Улыбка исчезла с её лица, уступив место прежней усталости. Даже Бэаэт, погружённая в собственные переживания, заметила это.

– Квасят – это как?

– Квасят – значит расслабляются, – нехотя ответила Лилит. – В ближайшие пару дней у нас нет служений и пророчеств, ну и решили, что чуть расслабиться – это неплохо.

– А ты почему не с ними?

– А на меня плохо действует алкоголь. Так же, как и прочие забавы рода людского. И вообще людская жизнь на меня плохо действует. Я хочу вернуться…

– Куда это? – удивилась Бэаэт-Ла. – Ты не забывай, что ты – посланница Высших сил в грешном мире, верховная жрица и пророчица хаосизма Лилит…

– Я не Лилит, – глухо произнесла жрица. – Я вспоминаю… Газовый гигант, закрывший весь обзор… Коридоры какого-то склада… А ещё очень странные существа смутно припоминаются. Одного – точно помню – звали Упругий. Я помню себя таким же существом. Но память будто накрыта толстым одеялом.

Бэаэт-Ла нахмурилась: помощники не должны вспоминать того, что им по долгу службы вспоминать запрещено! Недаром этот помощник считается бракованным: креативность-то есть, но… но только это существо уже вряд ли можно отнести к помощникам. Может ли это помешать эксперименту?

– Но самое страшное: у меня сейчас память чужая! – вдруг воскликнула жрица, без малейшего труда перейдя на древний язык. – И облик чужой! Чужое тело, чужое имя! Чужая жизнь! Это всё принадлежит ей, другой. Даже этот халат – её!

– Что ты несёшь! – рассердилась Бэаэт.

– Ты прекрасно знаешь, что я не Лилит! Я – Куцый! Помощник Высших. Я вспоминаю всё больше и больше. С этой памятью мне тяжело жить жизнью, принадлежащей ей. Это не только я понимаю: Виктор почти с самого моего появления здесь спит на диване, а не со мной, как у людей положено. Говорит, будто ему кажется, что я – это не я. Необъяснимый страх возникает у него, когда я рядом, будто я – монстр, а не красивая девушка. А я и в самом деле монстр. Искусственно созданный монстр. Надеюсь, этот человек никогда не увидит моё настоящее лицо.

Бэаэт тяжело вздохнула. Это существо всё-таки вспомнило, кто оно. Тогда почему оно смеет говорить с ней, с Высшей, в таком неуважительном тоне? Почему не произносит "благороднейшая", обращаясь к ней? Почему это существо не боится?

– Я больше ничего не боюсь, – ответила на её мысли псевдо-Лилит. – Потому, что здесь, на Тхелле, со скопированной чужой памятью и чужим опытом, мне стало предельно ясно: тот, кто не боится потерять жизнь – не боится ничего! Кто не боится потерять жизнь – свободен. Я не боюсь потерять чужую жизнь.

Бэаэт нервно глотнула жгучую жидкость в хрустальном стакане. Ну и гадость же! И что теперь делать с этим нестандартным помощником? Голова-то как сразу закружилась! Необходимо перенастроить корректор медицинских параметров тела… Но едва она собралась это сделать, как в запирающем устройстве двери провелась магнитная карточка.

Глава 27

Дверь в номер открылась. Вошли совершенно трезвые Бес, Мрак, Змей, Ян и с ними незнакомый мужчина приличного вида. Незнакомец не соответствовал раскованной атмосфере хаосизма: строгий классический костюм, безукоризненно отглаженная рубашка, галстук, кейс с ноутбуком, видеокамера.

– Лил, у нас, я вижу, гостья, – удивился Виктор Галле, разглядывая высокую девушку с голубой кожей, удлинённой головой, высоко посаженными острыми ушами и необычными чертами лица.

– Это госпожа Бэаэт-Ла, – коротко ответила Лилит.

– А это учёный, – представил незнакомца Змей. – Доктор исторических и антропологических наук из Петербурга. Приехал изучать образование новой религии. Не знаю, как там с антропологией, но историк он классный. Он нам чертовски увлекательно