На следующее утро Антон решил схитрить. Посмотрел, как зовут бабушку, прописанную по адресу, где проживал садист. Решил позвонить. Если что — представиться техником из жилконторы.

Но трубку никто не брал. Антон звонил несколько раз, и только вечером в динамике прозвучал незнакомый мужской голос. Сказал, что бабушка уехала к сестре.

Заботкин снова начал беспокоиться. Он уже не сомневался, что Алла там, ушла к этому маньяку. Но почему днём, когда тот на работе, она не подходит к телефону? Накатывали нехорошие мысли — а вдруг что-то случилось? Сидит прикованная наручниками к батарее… или связанная — извивается на полу?

Решил действовать. Достал из сейфа оформленное сообщение с последней информацией Николь и резолюцией руководства, направился к начальнику:

— Вот, я вам докладывал перед командировкой, — Антон протянул листок, — тогда адреса не было. Только вчера установил, где маньяк живёт.

У нас по Кировскому району был эпизод. Разрешите с прокуратурой связаться. Забьём в камеру, послушаем голубчика.

Начальник взял документ, внимательно прочитал и затем кивнул:

— Действуй, только не перегибай. Держи меня в курсе.

На следующее утро Антон был в прокуратуре Кировского района. Там не возражали. Возобновили дело, выписали ордера и санкции. После обеда в убойном отделе районного управления состоялось совещание, намечен план мероприятий.

Решили для острастки закрыть маньяка в изолятор временного содержания Большого дома. Там с ним и поработать. Заботкин в задержании и обыске не участвовал, ждал новостей в кабинете, был на связи.

Сомнений у прокуратуры не возникло. При обыске обнаружили приколоченное к полу кресло с ремнями на подлокотниках. Кандалы, спускающиеся с потолка. Следы крови на постельном белье, кожаные плети. Аллы дома не было. Мужчину сразу арестовали на десять суток.

Глава 18.Мата Хари

Задержанный Иван Иванович оказался сухоньким маленьким мужичком в ветхой затёртой замшевой куртке. Невысоким, на вид — лет сорока. Худощавое личико с большими невинными глазами и жиденькой бородёнкой. Походил на исусика — богомольца.

Заботкин даже не поверил, когда того привели в комнату для допросов. Переспросил: тот ли этот гражданин? Не перепутали? Паспорт был весь измят, без прописки, местами на страницах высохшие подтёки. Подумал, что этот документ не жалко потерять — тогда можно будет определить клиента дополнительно на месяц в спецприёмник для неустановленных лиц.

Антон представил, как этот сморчок заковывает Аллу в кандалы, подвешивает к потолку. Начинает истязать: бить плёткой, накидывать петлю. Вообразить такое было сложно. Вспоминалось знакомство, когда она шлёпнула Длинного по губам.

Надо было общаться. Достал протокол и стал расспрашивать «исусика» с самого начала — где родился, кто родители…

Оказался безотцовщиной, как и Заботкин. Но мать Антона вкалывала на заводе. А у Ванюши пила водку и гуляла. Попала под статью о тунеядстве и была сослана на сто первый километр. Там шлялась по деревням, жила по притонам. Вышла замуж за алкоголика, родила Ванюшу. Тот подрос, стал доедать что оставалось на столе, когда пьяная компания засыпала. А утром, обнаружив отсутствие закуски, мать раздевала ребёнка догола, и в наказание ставила на колени в угол. Издевалась, хихикала, показывая собутыльникам худенькое, измождённое тело сына, стеснявшегося своей наготы.

После получения паспорта Ваня сбежал к бабушке в город. Но та прописывать его отказалась, и тогда, повзрослев, — он отвёз её к матери в деревню и там оставил…

Утром, на следующий день после задержания телефон Антона разрывался от звонков. Сотрудники раздражённо сообщили, что дозванивается Николь.

— Я знаю, это ты всё сделал! — кричала она. Ты! Зачем? Отпусти его немедленно! Иначе меня вообще не увидишь совсем, я выброшусь из окна… — Николь, успокойся, возьми себя в руки, Антон был счастлив. Голос его звучал спокойно и твёрдо, — я не понимаю, о чём ты. Приезжай в общежитие, всё расскажешь. Я вечером приду. Сейчас мне некогда! Извини.

Положив трубку, он почувствовал, как его переполняет радость. Знал, что делает всё правильно, и теперь верил — задуманное обязательно случится. Она станет настоящей Мата Хари! Конечно, его коробил не совсем законный арест дружка Аллы. Но ни за что в милицию не попадают — в этом он убеждался не раз.

Антон получил в канцелярии зарегистрированные документы на платного агента Николь. Вернувшись в кабинет, стал сшивать папку. Нанизывал листы на иголку и стягивал их суровой ниткой, накидывал узел с ощущением, будто пришивает Аллу к себе, к своему телу. И теперь они должны быть неразлучны. Теперь они одна команда, скреплённая совершенно секретной документацией.

Ему в голову пришла интересная мысль, и он решил на встречу с агентессой взять листок чистой бумаги. Для оправдания захватил сводку о девушке, изувеченной в Кировском районе, фотографии трупа и справку на раскрытие преступления о задержании Ивана. С целью конспирации положил в ту же папку ещё несколько документов.

Алла впервые встретила его холодно. Сидела на постели и глядела на пустую стену. Когда Антон вошёл, чуть повернула голову, затем отвернулась, молчала.

— Ты чего такая смурная? — недоумённо спросил Антон. — Наехала на меня как танк! Что случилось— то?

— Ты арестовал Ивана, я знаю. Мне сказали, что его повезли на Литейный. Зачем ты это сделал?

— Какого Ивана? — с недоумением спросил Антон, сделал вид, что медленно вспоминает: — Это стручок такой с козлиной бородкой? Он что, твой приятель? Дьяконом подрабатывает на подворье? — Он очень хороший, я его… без него не могу, исправилась Алла, посмотрев на Антона.

— Вообще-то я здесь ни причём, — не моргнув глазом, соврал Заботкин, — в Кировском районе обнаружена изувеченная девушка. Кстати, у меня случайно с собой кое-какие материалы. Вот смотри!

Он достал привезённые документы, из которых следовало, что Иван Иванович арестован по подозрению в истязании и убийстве, разложил фото.

Алла внимательно прочла, затем ещё раз пробежала глазами текст. Увидев изувеченное тело в крови, отвернулась, приложила ладонь ко рту. Вопросительно посмотрела на Антона.

Он старался казаться незаинтересованным:

— Вот