— Нет-нет, — заволновалась она, — я тебя знаю ты что-нибудь придумаешь.

— Но как же мы будем работать? Ты обещала помогать! Или уже передумала?

— Я сама тебе позвоню, — Алла вышла из машины, надела очки и, не оборачиваясь, направилась в метро.

Антон почувствовал разочарование, точно только что провалил задание руководства — не справился. Не помог весь его огромный опыт работы, оперативные уловки и комбинации, применяемые годами — не помогли. Она всё чувствует! Душевная мука тяжестью прижала его к сиденью.

Внутри что-то рвалось, устремлялось вслед за девушкой, желая её остановить, обхватить руками, встряхнуть. Спросить — что же мы с тобой делаем? Что делаем? Мы сами, мы сами уходим друг от друга. Разрываем свои души. Разве так можно?

Можно ли так?..

Но остриё безысходности пригвоздило его к сиденью как пришпиленную на полотно бабочку.

Он чувствовал пронзающий наконечник. Как он всё глубже проникает внутрь. А оттуда вскипает ненависть ко всему и в первую очередь к себе самому. Так тебе, так! Пусть! Ещё глубже — ещё больнее! За всё! За измену жене и брошенных детей. За наркотики и пьянство, прогулы на работе и нераскрытые преступления. За ту незнакомую растерзанную девушку и её мать: «С добрым утром, Антон Борисович…»Да какое же оно доброе…

Заботкин казался себе мазохистом, наслаждающимся собственной болью, разрывающей душу страданиями.

Всю ночь Антону снился знакомый кошмар. Человек в черном плаще никого не убивал, а только смеялся. Выглядывал из-за угла здания и с хохотом убегал на стоянку, где Антон иногда парковал машину. Та исчезала, и Заботкин ходил по району, заглядывал во все дворы. Но почему-то это были места, где он был с Аллой: интернат, общежитие, дискотека, гостиница, кафе в Кавголово, станция метро «Площадь Александра Невского»…

Проснулся в поту. Душу заполнила горечь — не избавиться…

— Ты не заболел? — спросила Марина, прикладывая ладонь к его лбу, а потом губы.

— Нет, — с облегчением вздохнул Антон — почувствовал родное тепло, — приснилось, что машину угнали.

Осознал, что это всего лишь сон. Обнял жену. Неожиданно появилось решение. На душе стало легче. Как-то всё настроилось в лад, и сразу пришло понимание, что делать с Аллой.

Встали дети и направились в ванную комнату. Он посмотрел на их худенькие спины с выдающимися позвоночниками. Захотелось обнять родные тела, вдохнуть запах молока и пелёнок, который он сейчас неожиданно вспомнил. Тогда встречал Марину с младшим сыном из роддома — окунул своё лицо в белый кулёчек с новорождённым…

Придя на работу, Антон оформил встречу с Аллой сообщением Николь о неизвестном маньяке и садисте, избивающем девушек. Решил выследить его с помощью поискового управления. Доложил руководству и получил добро на проведение мероприятий, отразил в справке, наметил план. Поехал в общежитие и снова оставил письмо с просьбой о встрече, чтобы там передать девушку филёрам.

Но Алла пропала. Комендант сказал, что она не появляется. Тогда Антон попытался найти её через институт — там сообщили, что она перевелась на заочный факультет и текущие лекции не посещает. Обещала принести с работы справку.

Ему показалось, что он потерял агентессу окончательно. И внезапно с удивлением в этот момент ощутил облегчение. Поразился себе — почему? Неужели подсознательно он хотел избавиться от неё? Алла стала ему в тягость? Создает проблемы, которые ему не к чему. Ведь жил он раньше спокойно, нёс службу, заботился о семье. Почему бы не вернуться снова в те времена? Но вмешалась совесть — появилось волнение. А вдруг его предсказания в машине сбудутся? Осуществится расправа. Этого допустить нельзя…

Заботкин стал ежедневно просматривать сводки происшествий по городу. Надеялся, что квартира садиста как-то проявится. Сделал запрос в информационный центр, чтобы получить сведения о лицах, судимых за истязания и телесные повреждения, нанесённые женщинам.

Результат поиска оказался тщетным. Решил, что Алла пропала навсегда. Стал себя успокаивать — возможно, она нашла то, что искала. Выйдет замуж и будут развлекаться насилием, наслаждаться мазохизмом, пока кому-то из них не надоест или кто-то уже не сможет.…

Антон углубился в работу — благо её хватало.

Но личное дело агентессы пока не списывал. На что-то надеялся. Написал рапорт, что Николь уехала к матери на полгода, и поставил в известность руководство.

Глава 17. Очищение

В начале июня из Москвы пришло сообщение об очередном создании оперативного штаба. Требовалась помощь сотрудникам КГБ для установления причин катастрофы у железнодорожной станции Арзамас-1, где взорвались три вагона. Погибло более ста человек, раненых под тысячу.

Как самого молодого, в командировку направили Заботкина. Он даже был рад уехать. Сменить обстановку. Думал — будет время поразмышлять, принять решение.

Покинув передовую в родном городе, здесь он оказался в настоящем аду. Практически полностью сожженный городок. Черное обугленное пространство утыкано трубами, загромождено продолжающими тлеть брёвнами.

Первыми на место трагедии допустили солдат и пожарных. Они ещё пытались кого-то спасти. Людей выносили на руках, носилках — улицы завалены. С признаками жизни несли к дороге — там стояли «скорые».

Человеческую плоть собирали в кучу, накрывали брезентом, ставили флажок.

Запомнился один солдатик с закопченным лицом в опалённой, прожженной в нескольких местах гимнастёрке, стоящий около ряда лежащих на земле трупов. Он держал на руках девочку, это было видно по остаткам платья в горошек, чудом сохранивших цвет. Глядел в сторону санитарных машин, чего-то ждал, не в силах решиться — положить ребёнка к обезображенным телам взрослых.

Неожиданно от дороги сорвался пожилой фельдшер в накинутом белом халате. Побежал к бойцу, склонился над девочкой. А затем обнял защитника отечества и вместе присев, они положили ребёнка на землю.

Вместе вернулись. И уже помощь требовалась солдату. Из глаз его непрерывно лились слёзы.

Красный открытый рот, истекающий слюной, судорожно изрыгал икания, дрожал нижней челюстью, точно она никак не могла соединиться с верхней, и всё тыкалась не туда.

Уцелевшие местные жители