— Давайте, мы скоро, — Владимир кивнул им головой. Обернулся к Антону: — Я думаю, надо прогуляться. Похоже, уже тепло.

Заботкин согласился, встал из-за стола. И тут всё, что было перед глазами, поехало в сторону. Он ухватился за край столешницы и восстановил равновесие.

Владимир весело улыбнулся:

— Ну вот, всё в порядке! Пошли в снежки играть!

Алла подняла мутный взгляд на Антона:

— Мне плохо, — прошептала одними губами.

Сделала движение, чтобы подняться, но не смогла и снова плюхнулась на стул. Положила ладони на стол и уткнулась в них лбом.

— Сначала всем плохо, — сказал Владимир, пойдём!

Он взял Аллу под руку с одной стороны, предлагая Антону помочь её вывести — Антон ухватился с другой. Вместе они поднялись из-за стола. Тут Антон огляделся и понял, что не знает, куда идти. Дверей было много, они расплывались и покачивались, менялись местами.

— Куда? — спросил он. И откуда-то издалека услышал голос Владимира:

— Да-а-а-вай за-а-а мно-о-ой.

Почувствовал, как его тянет в определённом направлении, и крепко ухватившись за Аллу, двинулся туда. Главное, чтобы не упасть. Шагов не чувствовал, он точно плыл в пространстве. Когда проём оказался прямо перед глазами, он его узнал. Слева должна была находиться стойка бара. Антон повернул голову и увидел лицо официантки, похожее на блин. Огромный рот с толстыми красными губами, выпученные глаза. Она что-то говорила, но Антон не слышал. В ушах появился гул — он понял, что это слова, но звучат слишком медленно и протяжно — он не мог соединить звуки. Только ударивший в лицо холод немного отрезвил. Антон стал разбирать речь.

— Мне плохо, пустите меня! — закричала Алла и вырвалась. Сделала несколько шагов и, споткнувшись, упала в снег лицом. Перевернулась, стала рвать на себе дублёнку, пытаясь расстегнуть.

Снег прилип к лицу, и она, высунув язык, слизывала его с губ.

— Ну вот, девочка согрелась! — прозвучал голос.

Антон протянул в ту сторону руку и ухватил Владимира за плечо. Это стало ориентиром в кружащемся и расплывающемся пространстве. Мутило. Изнутри к горлу поднимался комок, но вытолкнуть его из себя не хватало сил. Заботкин нагнулся в сторону и, засунув пальцы в рот, попытался вызвать рвоту. Бесполезно. Тоже упал головой в снег. Поднялся, шатаясь. Выругался в пространство:

— Володя, что за хрень? — подумал — хорошо, что ещё не получил оружие в новом подразделении.

Мысли в голове казались чёткими и ясными, но этого было недостаточно. Он с жалостью смотрел на расплывающееся пятно Аллы, помочь ей не мог. Любое движение вызывало колебание земли, потерю ориентации.

Девушка извивалась на снегу, крутилась. То, сворачиваясь в клубок, то вытягиваясь в струнку, выгибаясь назад. Переворачивалась с живота на спину, затем обратно. Хватала руками снег, закидывала себе на лицо, стонала:

— Как мне плохо, я не хочу, я не хочу жить, убейте меня, убейте…

Справа слышался голос Володи:

— Это бывает поначалу…

Антон снова ухватил его плечо. Перед глазами маячили какие-то тени. Состояние начинало пугать:

— Володя, что делать? Мне тоже плохо!

— Сейчас пройдёт, — отнекивался тот.

Такого ужаса Антон никогда не испытывал. Внутри всё переворачивалось, голова гудела, окружающее виделось, как под водой. Предметы дрожали, расплывались, растворялись в прозрачной синеве и снова собирались воедино. Измождённое таким непониманием сознание хотело только одного — не существовать. Просто исчезнуть, потухнуть. Антон закрывал глаза, и тогда начинался полёт к звёздам. Точно веретено устремлялся в неведомую мерцающую темноту, чувствовал, что теряет опору, шатало, снова открывал глаза.

Наклонился и, захватив рукой снег, стал тереть себе лицо, пытаясь сконцентрироваться. Постепенно начинал приходить в себя. Окружающее изображение настроилось, и он увидел улыбающееся лицо Владимира:

— Что, полегчало? — спросил тот.

— Ну и гадость, — отозвался Антон, кивнул на Аллу, — можно что-нибудь сделать?

— Да всё будет нормально! Не переживай! Давай её поднимем!

Они взяли Аллу за руки, но та вырвалась и продолжила кататься по снегу, кричала:

— Сволочи, отпустите меня, гады! Не трогайте! Лучше убейте!

— Аллочка, успокойся, — Антон снова попытался её поднять.

Услышав знакомый голос, девушка перестала кричать, захныкала:

— Как мне плохо, как мне плохо, сделайте что-нибудь, ну пожалуйста, сделайте… Вы же мужчины…

Рядом остановились две сердобольные старушки. — Надо бы скорую помощь, — предложила одна.

— В милицию их сдать, — крикнули из группы проходящих мимо граждан, — наркоманы чёртовы, расплодились на демократии… Плесень! Чтоб они подохли!..

Владимир насторожился:

— Давай, уходим, — предложил он, — бери её под руку, я с другой стороны.

Кое-как они доковыляли к машине. Антон с Аллой сели на заднее сиденье. Тронулись. Укачивало. Казалось, Алла теряла сознание. Антон слегка шлёпал её по щекам, и она оживала. Тошнота продолжала накатывать, вытягивала изнутри кишки, выворачивала, заставляла сглатывать. Во рту пересохло. Периодически Антон сам проваливался в дремоту. Глаза закрывались, и он начинал летать в темноте. Приходил в себя и пытался определить, где находится. Наконец, подъехали к общежитию.

Зашли в комнату и упали на кровать. Владимир ушёл, захлопнув за собой дверь.

Глава 15. Ссора

Сколько они проспали, Антон не знал. Несколько раз вставал, искал в комнате бутылку с водой, жадно пил и ложился снова. В голове продолжало звучать «… Плесень! Чтоб они подохли!» Слышал, как поднималась Алла, звенела посудой, а затем возвращалась на кровать.

Как только пришла в себя, она устроила истерику:

— Куда ты меня затащил? Кто этот мужик? Почему ты его не арестовал, когда он достал наркотики? Тогда бы ничего не было. Ты не милиционер! Я чуть не умерла! Зачем ты дал мне нюхать эту гадость?

— Я тебе ничего не давал, — оправдывался