— Антон!

Знакомый голос. Заботкин остановился, вгляделся. Да, это, несомненно, была она. Пересилил себя — подождал, когда подойдёт ближе. Но больше сдерживаться не мог:

— Я тебя не узнал, — восторженно и немного с опаской произнёс он. Почувствовал, что соскучился. Хотел её обнять, но Алла остановилась в шаге, точно знакомая и не собиралась раскрывать объятия.

Антон приготовился к худшему. Почему-то подумал, что она выходит замуж. Предположение возмутило до глубины души. Но при этом несло с собой что-то успокаивающее, точно наступала расплата, которую он подсознательно ждал.

Алла сняла очки, и он увидел что под глазами у неё фиолетовые синяки.

— Это что… — испуганно произнёс он, — с тех пор?

— Нет, нет, — успокоила она, — это недавно.

Мой… мужчина…

— Какой мужчина? — переспросил Антон. Волнение нарастало: — Ты попала в аварию? Ударилась головой? Ты обращалась к врачу?

— Я никуда не обращалась. Ты поможешь мне?

— Конечно, поехали, в какой поликлинике ты зарегистрирована?

— Мне не надо к врачу. Понимаешь, это мой мужчина!

Только теперь до Антона дошел смысл:

— Что за мужчина, он тебя избил? Скажи — избил? Где это произошло? Поехали, напишем заявление, возбудим уголовное дело. Будет сидеть, как миленький.

— Не надо его в тюрьму, я тебя прошу!

— Что же ты хочешь? — Антон растерялся. Я тебя не понимаю. Ты пришла ко мне, рассказала, что тебя избил мужик, и просишь, чтобы я ничего не делал?

— Понимаешь, я живу у него.

— Ну, так уезжай! Возвращайся в общежитие…

— Я не могу… без него не могу…

— Тебе нравится, что он тебя бьет? Так он скоро так тебя убьет совсем! Это же маньяк! Ты помнишь Ольгу?

— Да нет, он хороший, только остановиться не может!

Антон был в растерянности, начинал злиться. Решил не стоять на виду у всех. Взял Аллу за локоть и повёл к машине. Посадил на пассажирское сиденье. Сел сам:

— Я хочу, чтобы ты определилась. Он что — садист? Если тебе нравится — езжай к нему — пусть он тебя продолжает мучить и задушит как-нибудь по неосторожности. Если ты приехала за помощью — едем в травму, снимем побои, и к вечеру он будет в камере. Ты ещё несовершеннолетняя! Если напишешь, что он тебя изнасиловал — получит восемь лет!

— Я не могу без него. Пойми — он меня любит.

— А ты-то любишь его?

— Я… Нам хорошо… Просто он иногда перегибает…

Антон вышел из себя. Он не мог понять, почему так волнуется. Что могло его, милиционера с десятилетним стажем работы в уголовном розыске, вывести из себя. Он общался с множеством убийц, изобличал извращенцев, разоблачал педофилов.

И никогда так не переживал. Неожиданно осознал, что Алла стала ему близка, точно часть его самого. Отчего пропала защита, ушел самоконтроль, душа обнажена. И вот теперь его кровное рвут на части. Забирают самое дорогое. Что он боготворил и обожал, о чём постоянно думал и желал. То, что срослось с ним в один организм. И уже всё стало общим. Кто-то посмел лишить его части жизни, части плоти? Того конгломерата счастья в груди. Так просто — избив это милое его сердцу создание. А если ей нравится — как же он сам не додумался до этого, не догадался — ведь они были так близки! Была любовь! И надо было просто её избить, отстегать эту девочку с книжкой стихов Асадова.

Как там: «… я могу тебя сильно ждать…» или «… очень ждать»…

И вот уже начала образовываться пустота в душе. Беспросветный глухой вакуум. Чем он сможет его заполнить? Надо было срочно что-то делать, сказать что-то важное и окончательное. Ведь он сотрудник Главного управления, он в порошок сотрёт этого садиста, задушит, разорвёт по кусочкам и бросит в Неву! Но сейчас этим было не помочь.

Взял себя в руки. Решил, что надо действовать по-другому. Обнял её через сиденье, притянул к себе:

— Милая, любимая, ты посмотри на себя! — Антон повернул салонное зеркало, чтобы Алла увидела своё отражение. — Тебя не узнать! Лицо стало безобразным! Ещё пару раз — и эти мешки останутся у тебя под глазами на всю жизнь. Ты себе нравишься? Ты хочешь быть такой? Поверь мне, если ему это спустить с рук, он почувствует безнаказанность — он тебя убьёт! Ты понимаешь? Как Ольгу. Твою подругу. Ты помнишь свою подругу?

Она оставила тебе на память стихи. Ты будешь изуродованная валяться на полу, истекать кровью, а он будет резать тебя, окурки тушить о твоё тело, измываться над тобой…

— Пре-кра-ти! — неожиданно закричала Алла. Закрыла лицо руками. — Я хотела от тебя помощи, а ты? Зачем ты мне всё это рассказываешь?

— Ка-кая по-мощь? — заорал Антон, удивляясь своей несдержанности, но не в силах справиться с ней. — Какая помощь? Ты её не хочешь, а я рассказываю тебе твоё будущее! Ты либо с ним, либо со мной — поняла? Делай выбор! Я не могу видеть тебя такую и слышать твой бред! Я тоже тебя люблю, но разве мог себе позволить такое. Ты вспомни, как читала мне стихи, как мечтала о плавании на корабле. Ты хотела работать в море! Вспомни! Ведь твоя мечта совсем близко! Ты должна принять решение. Или мы едем в травму, или выходи из машины и не звони мне!

— Я пойду в травму, пойду… — тихо сказала Алла. Успокаивая, погладила Антона по плечу. После паузы добавила: — Но сама. Хорошо?

— Хорошо, — грустно ответил Антон. Он понял, что она никуда не пойдёт. Стало беспросветно и пусто где-то внутри. Там, где совсем недавно всё горело, пульсировало и взрывалось. А теперь пахнуло пепелищем…

Антон взял себя в руки. Душевные страдания уступили место профессионализму:

— Где ты живёшь? Оставь телефон.