– Сама не знаю, почему я так разоткровенничалась, –призналась Татьяна, – наверное, в обмен на вашу откровенность. Спасибо за ужин.

– Вам спасибо, – он пожал ее руку. Она вышла из машины,хлопнула дверцей и, не оглядываясь, пошла к своему дому. Он подождал, пока онавойдет в подъезд, и только затем приказал водителю ехать. На следующий день онивстретились в банке, сухо кивая друг другу.

Прошло несколько дней. Они продолжали ежедневно встречаться,словно того ужина не было. И никаких разговоров между ними не было. Нонекоторую напряженность в ее голосе он все-таки отмечал. В субботу он позвонилк ней домой.

– Добрый день, – начал он, – я понимаю, что приглашать васвторой раз на ужин будет глупо. Но у меня есть два билета в Большой театр.Надеюсь, вы не откажетесь?

Она не отказалась. После спектакля он поехал проводить ееуже в своем собственном «Мерседесе». Остановил автомобиль рядом с ее домом.

– Спасибо за приглашение, – сказала она, взявшись за ручку.

– Спасибо вам, – ответил он, – хотя я думал, что послевторого свидания вы пригласите меня к себе на чашку кофе.

Она замерла. Повернулась к нему.

– А вы хотите кофе? – спросила она, глядя ему в глаза.

– Если вы сможете его сделать, – ее взгляд трудно быловыдерживать, но он постарался.

– Пойдемте, – согласилась она. Без жеманства, без кокетства,без ненужных и глупых отговорок. Она просто пригласила его к себе. Он в которыйраз подумал, что она ему очень нравится. Татьяна жила в двухкомнатнойкооперативной квартире на восьмом этаже. Она открыла двери своим ключом,приглашая войти. Включила свет. Повсюду были книги. Много книг. В обеихкомнатах, даже в прихожей. И мягкие игрушки, висевшие в разных местах. Здесьбыли по-своему уникальные игрушки, которые отец Татьяны привозил из разныхмест.

Он вошел в столовую. Осмотрелся. Здесь было уютно и красиво.Именно такой он и представлял ее квартиру.

– Это не ваши хоромы. – Она знала, что он недаво купилпятикомнатную квартиру в новом доме. Об этом тоже успели сообщить местныежурналисты.

– Хорошая квартира. Это достаточно старый дом. Когда егопостроили?

– В восемьдесят пятом, кажется, – ответила она, проходя накухню. Сегодня она была в фиолетовом костюме, и юбка заканчивалась немного вышеколен.

– А как вы ее получили?

– Я не получила, это мой отец построил и решил подарить мне,когда я уже была студенткой, – крикнула она ему из кухни.

Он сел на диван. Она принесла две чашки кофе, вазу сконфетами и коробку шоколадных конфет.

– Сахар или молоко? – спросила она.

Анатолий покачал головой.

– Ничего, – ответил он. – Мне снова интересно ваше мнение.Как вы думаете, зачем я попросил вас сделать мне кофе и напросился к вам вгости? Мне интересно выслушать мнение руководителя аналитического отдела.Неужели меня так мучила жажда?

– Нет. Я думаю, что это был предлог, – спокойно произнеслаона, усаживаясь на стул, напротив него. – Вам нужно было найти предлог, чтобыподняться ко мне в квартиру. Вы его нашли и поднялись. Теперь можете выпитькофе и уходить.

– Вы не очень гостеприимная хозяйка, – заметил он.

– Это я знаю. И поверьте, слышала не раз. Но я такая, какаяесть.

Он дотронулся до чашки. Она была горячей.

– А если я попрошу еще об одном одолжении?

– Молоко или сахар? – еще раз спросила она.

– Нет, не об этом. Можно мне сегодня остаться в вашейквартире?

Она не вздрогнула. Не изменилась в лице. Посмотрела ему вглаза. Только ее глаза стали немного темнее.

– Можно, – сказала она, почти не разжимая губ. – Только выбудете ночевать на диване, а я закроюсь у себя в спальне. Вас устраивает такойвариант?

– Почему так непреклонно? У вас антипатия ко всем мужчинамили только к конкретным представителям мужского пола?

– Думаю, что ко всем, – ответила Татьяна, – но вас этокасается меньше других. Боюсь, что вы не поняли. Я не буду ездить с вами вПариж, появляться в театрах и на приемах, а время от времени принимать вас всвоей квартире. Я максималистка. Или все, или ничего.

– Приятно слышать, – пробормотал он, – я примерно так идумал.

– Вы опять меня не поняли. Я ничего не хочу. Но я не умеюделить своих мужчин с другими женщинами. Это не для меня.

– И это единственная причина, из-за который я долженостаться на диване? – Он поднялся и протянул к ней руку. Она все ещеколебалась. Применяя некоторое усилие, он поднял ее и поцеловал. Поцелуй былдолгим.

Потом были томительные секунды напряженного противостояния.Нет, она не сопротивлялась в обычным смысле этого слова. Но она не позволялаему так легко овладеть собой, она не позволяла ему делать все, что он хочет.

– Кажется, наша борьба затянулась, – сказал он в какой-томомент, – или мы будем пытаться раздеться до завтрашнего утра?

– Я хочу, чтобы ты понял, – сказала она, удерживая его руку,– у меня давно не было мужчин. Очень давно. Кажется, больше года. Я боюсь тебяразочаровать, боюсь оказаться неготовой к такому натиску. После Иоланты я могупоказаться тебе пресной, неинтересной, не такой, как она.

– Это уже мои проблемы, – усмехнулся он.

Поразительно, как эта умная и красивая женщина комплексовалав постели. Женщины ближе к тридцати начинают испытывать панический страх из-занесовершенства своего тела. Практически нет такой женщины, которая не ведаетстраха обнажения во время первого свидания перед своим партнером. Татьяна густокраснела, зарывалась в подушку, пыталась уйти от его взглядов. Ему было интересновсе. И как она себя держит, и как впивается пальцами в его спину, какмучительно долго сдерживает свои стоны, как реагирует на его ласки.

Он ушел от нее только утром. И на следующий день сновапришел. А потом снова и снова. Через четыре месяца они поженились. И она сразуушла из банка, посчитав невозможным для себя оставаться в должностируководителя аналитического отдела. Еще через год у них родился мальчик.

Татьяна оказалась права. Она не была легким подарком.Смелая, решительная, энергичная, всегда добивающаяся поставленных целей, неумеющая лгать и не прощающая малейшей лжи в отношениях, она стала довольносерьезным испытанием для привыкшего к холостой и разгульной жизни АнатолияГудниченко. Но он был даже рад этому. В конце концов, рано или поздно следовалоостепениться. А найти возможность для измены все равно можно при любыхобстоятельствах, это он понял довольно быстро.