– Да, – не выдержал он, – лучше сейчас.

Она замерла. Он поднялся и прошел на кухню. Там работалакухарка. Увидев его лицо, она испуганно засуетилась. Он прошел к столу, усталоопустился на стул. Следом вошла супруга.

– Спасибо, Тая, вы нам сегодня не нужны, – ровным голосомсообщила она.

Кухарка закивала и уже через минуту буквально выбежала изкухни. Она уже знала характер хозяйки – чем более спокойным и ровным голосомговорила Татьяна, тем страшнее был ее гнев. Когда кухарка ушла, Татьянавзглянула на Анатолия.

– Самый страшный комплекс – это комплекс вины, – задумчивопроизнесла она, – или комплекс ущербности. У тебя были какие-то сложности вотношениях с отцом?

– Возможно.

– Ты можешь мне о них рассказать?

– Нет. Это были только наши проблемы.

– Понятно. А при чем тут наш сын?

– Ни при чем. Абсолютно ни при чем.

– У тебя такое выражение лица, как будто ты съел лимон. Ябольше ничего не буду у тебя спрашивать. Если хочешь, можешь ничего неговорить. Я понимаю, насколько эта тема может быть для тебя неприятной иболезненной. Только скажи, что ты будешь есть на ужин.

– Все, что ты захочешь мне предложить, – ответил он, тяжеловздыхая.

Она подошла к плите, открыла супницу, достала глубокуютарелку, взяла половник, налила суп. Принесла тарелку и поставила ее перед ним.

– Сейчас дам салат и второе. Тая – молодец, она так здоровоготовит, – явно сдерживаясь, сказала Татьяна.

Он взял ложку, попробовал суп. Он был очень горячим. Кухаркатолько сейчас ушла, оставив его на плите.

– Мне не звонили из московской мэрии? – спросил он, пытаясьеще раз попробовать суп. Он подул на ложку.

– Нет, из мэрии не звонили. Тебе звонил твой старыйзнакомый. Он сказал, что еще раз перезвонит, – услышал он голос Татьяны. Онаотошла от плиты и положила ему салат.

– Какой еще старый знакомый? – недовольно поморщился он,съев первую ложку. Суп действительно был превосходным.

– Вкусно, – кивнул он. – Кто мне звонил?

– Сейчас посмотрю. – Она поставила перед ним тарелку ссалатом и достала блокнот. – У него такое странное имя… Ага, вот я нашла.

Он снова набрал полную ложку супа. Подул на нее. Поднес корту.

– Его зовут Джолджас Рахимов, – сообщила Татьяна. – Тебечто-то говорит это имя?

Он кашлянул. Раз, другой, третий. Ложка выпала из рук. Оннаклонился, задыхаясь. Ударил кулаком по столу.

– Я сейчас тебе помогу, – наклонилась она к нему.

Анатолий снова ударил кулаком, переворачивая тарелку. Дикийкашель сотрясал его тело. Татьяна смотрела на него широко открытыми глазами иуже не пыталась помочь.

Он потом много раз вспоминал именно этот момент. Словно всеполучилось так, как должно было получиться. Если бы он не ужинал. Если бы передним не было этой тарелки супа. Если бы он не ударил кулаком по столу,задохнувшись в кашле. Если бы тарелка не перевернулась к нему на ноги и на пол…Условий было множество, а получился совсем другой результат. Ведь, услышав имячеловека, о котором ему говорил «Бакинский Друг», он обязан был сразу вскочитьсо своего места и броситься к телефону, позвонить и сообщить о появлении рядомопасного маньяка, о котором его заранее предупреждали.

Но вместо этого Анатолий бросился в ванную комнату. Татьянаподняла тарелку, положила на место и поспешила за ним. Он снял брюки,чертыхаясь, вытерся полотенцем, выбрасывая его в сторону. Татьяна принесладругие брюки. Она умела сохранять хладнокровие в любой ситуации – сказываласьее эстонская кровь.

Он переоделся, умылся. Она убрала на кухне остатки еды,предложила ему еще раз налить тарелку супа, но он отказался. И только затемдостаточно спокойно спросила:

– Что произошло? Почему тебя так взволновало это имя?

– Когда он звонил?

– Примерно за час до твоего приезда.

– Что он сказал?

– Просил передать, что звонил старый друг. Нет. Он сказал,что он старый друг твоего отца. Когда я спросила, как его зовут, онпредставился. Вот, собственно, и все. Что тебя так взволновало? Почему это имявызвало у тебя такую истерику?

Даже в этот момент он мог подняться и перезвонить. Но онсидел на стуле. Чтобы подняться, нужно было потревожить Татьяну. Ему нехотелось поднимать ее с места. И эти лишние минуты решили все дело.

– Я просто подавился, – недовольно прохрипел Анатолий.

– Не нужно лгать. Я все видела. Как только я назвала тебеего имя, ты чуть с ума не сошел. Вот тогда ты действительно подавился. Кто онтакой? Неужели это тот, о ком я думаю? Это он был совладельцем нашего банка,давая тебе деньги?

– Я вообще его в жизни в глаза не видел, – разозлился он. –Как ты можешь придумывать такие вещи! Меня предупредили об этом человеке,сказали, что он очень опасный тип. Поэтому я сразу поперхнулся.

За недолгое время семейной жизни он убедился в ееспособности чувствовать правду. Она поняла, что он не лжет. И в этот моментснова зазвонил телефон. Татьяна взглянула на него.

– Я возьму трубку, – спокойно предложила она, – и можешьничего не бояться.

Эти слова тоже возымели действие и сыграли свою роль. Словноневедомый ангел парил над ними в тот вечер, вычерчивая сценарий сегодняшнегоразговора. Он ощутил укол мужского самолюбия.

– Нет, – возразил он, гордо поднимаясь со своего места, – явозьму трубку и сам переговорю. Мне нечего бояться какого-то сумасшедшего южанинав своем доме.

Он снял трубку.

– Добрый вечер, – услышал он достаточно молодой голос.

– Здравствуйте, – он решил сразу перейти в атаку. – Кто этоговорит?

– Вас снова беспокоит Джолджас Рахимов, – представилсяпозвонивший. По-русски он говорил почти без акцента. – Я хотел бы побеседоватьс господином Анатолием Гудниченко.

– Я вас слушаю, – сказал он, взглянув на жену, сидевшую закухонным столом. Ему важно было в этот момент быть самодостаточным человеком.

– Хорошо, что я вас наконец нашел, – торопливо сказалРахимов, – мне нужно обязательно с вами встретиться и переговорить…

– Что еще вам от меня нужно? – насмешливо спросил он,чувствуя на себе взгляд жены. – Неужели вы считаете, что я должен встречаться снеизвестным мне человеком только потому, что вы представились как старый другмоего отца? Извините, но я вас не помню и никогда в жизни не слышал, чтобы умоего отца был друг с такими именем и фамилией. Ни среди фронтовых друзей, нисреди его коллег по работе. И, пожалуйста, больше не звоните к нам и небеспокойте меня.