– За ваше здоровье, – поднял он свой бокал. Она подняласвой.

– Спасибо. Я могу задать вам вопрос?

– Конечно.

– Зачем вы меня пригласили? – в упор спросила она.

Он даже смутился. Обычно во время ужина женщины не задаютподобных вопросов. Но у этой характер был как у римлян, прямой и суровый.

– Хотел с вами пообщаться, – почти честно ответил он, –посчитал, что мне нужно лучше узнать вас.

– Вы считаете, что достаточно поужинать с человеком, чтобыего лучше узнать?

– Нет. Но это будет еще одна ступенька к пониманию.

– Я не была бы настолько категоричной. Человек легкоскрывает свои эмоции, истинные взгляды, пристрастия. Человек вообще однабольшая тайна, как любит говорить мой отец.

– Он у вас, кажется, работает в оборонной промышленности?

– Да, он был жутко засекреченный работник. Хотя, кажется, исейчас его не очень рассекретили, – призналась она.

– Поэтому он так и говорил, – улыбнулся Анатолий.

– А про вашего отца рассказывают легенды. Говорят, что онбыл фронтовик, герой и всю жизнь работал финансистом, – сказала Татьяна.

– Да, – нахмурился он. Ему не хотелось вспоминать про своегоотца. Иначе цепочка воспоминаний неминуемо приводила его к «Бакинскому Другу» ик деньгам, на которые был создан его банк. Черт побери! Жизнь так скоротечна,настолько хрупка, что он знает это лучше других. Двадцать четвертого августадевяносто первого года мог оказаться последним днем в его жизни. Если быабсолютно случайно к нему не приехал бывший знакомый отца, отсидевший с ним водном лагере. Он помнил об этом всегда. А сейчас сидит со своей собственнойсотрудницей и говорит о чем угодно, но не о главном.

Официант снова налил им вина. Она подняла бокал.

– Теперь выпьем за вас, – предложила она. – Ваше здоровье.

– Спасибо, – он тоже поднял свой бокал.

– Надеюсь, что вы найдете время прочитать мою работу, –сказала она, показывая на свою папку.

– Это уже просто безобразие, – неожиданно громко сказал он.– Неужели вы считаете, что нам не о чем больше говорить? Только о работе банкаи о вашей диссертации?

Она снова удивленно взглянула на него. Заиграла музыка.

– Можно вас пригласить? – протянул он руку.

– Да, – кивнула она, поднимаясь с места, – только я хочу васпредупредить. Если вы рассчитываете на служебный роман, то это невозможно.Абсолютно исключено. Я хотела сказать вам об этом еще в машине, чтобы у вас неоставалось никаких иллюзий.

Он усмехнулся, сделав шаг в сторону. Ничего не сказал. Онаположила ему руку на плечо. Ему приятно было чувствовать ее упругое тело. Онабыла довольно высокого роста.

– Почему такая категоричность? – спросил он через минуту. –Вы, наверное, единственная женщина в этом городе, которая так ультимативноразговаривает со своим шефом. Всегда можно нормально объясниться.

– Извините. Я, кажется, действительно немногоперенервничала, – призналась она, – или перепила. Просто для меня служебныйроман – это нечто абсолютно запредельное. Совсем неприличное.

– Почему?

– Есть что-то унизительное и постыдное в том, когда смужчиной встречается его сотрудница, зависящая от него материально или по долгуслужбы. Как будто он ее покупает. Как девку. Просто ужасно. Или вы так несчитаете?

– Считаю, – улыбнулся Анатолий, – но только в том случае,если он действительно пытается ее купить. А если они испытывают симпатию друг кдругу или если этот мужчина – сотрудник вашего отдела и он зависит от вашегоблагорасположения больше, чем вы от него? В таком случае вы считаете возможнымс ним встречаться?

– У меня нет таких знакомых в моем отделе, если выспрашиваете об этом. В нашем отделе только девять сотрудников, и все пятеромужчин – уже семейные люди. Хотя нет, наш программист холостой. Но он младшеменя на полтора года.

– Большой разрыв, – шутливо согласился он.

– Увы, для него, видимо, да. Я думаю, что он считает меня,свою непосредственную начальницу, старой кобылой. У него есть подружка,студентка. Ей восемнадцать. Значит, у нас с ней десять лет разницы.Согласитесь, что многовато.

– Ужасно. Вы меня очень обрадовали. А то я был уверен, чтовы делаете все, чтобы понравиться нашему программисту.

Оба улыбнулись одновременно. Он проводил ее на место, уселсяна свое. Попросил официанта принести десерт и какой-нибудь сладкий ликер.

– Я обязательно посмотрю вашу диссертацию, – сказалАнатолий, – только я не совсем понимаю, для чего вам нужна эта защита. Вы уже итак состоявшийся специалист. Работаете в достаточно крупном банке, несмотря навозраст, заняли определенное положение. Зачем вам кандидатская?

– А зачем вы защищали докторскую в девяносто втором? Тогдавообще все казалось таким зыбким.

– Именно поэтому. Кстати, вы хорошо изучили мою биографию.

– Конечно. Стратегия банка зависит в том числе и от вашихрешений. Вы ведь не только руководитель компании, но и ее фактический хозяин. Азначит, я должна закладывать в систему наших данных возможный тип вашегоповедения.

– Вы настоящий психолог, а не финансист, – пробормотал он.

– Финансовый аналитик должен быть только немного финансистоми очень сильно психологом, – убежденно произнесла она.

– Интересно, – оживился он. – Тогда давайте проверим вашукомпетентность. Вы можете рассказать мне сами, зачем я вас сюда пригласил?

Она смутилась. Он видел, как она смутилась, и это емупонравилось. Значит, он сумел вывести ее из состояния некоего душевногоокостенения.

– Я думаю, – осторожно сказала она, пряча глаза, – ваминтересно было со мной поговорить. Конечно, вам неинтересно читать или смотретьмою диссертацию, но из вежливости вы согласились…

– И все? Я здесь только из вежливости?

– Нет. Возможно, вам просто стало интересно пригласить своюсотрудницу и переговорить с ней, – она подняла глаза, – хотя, если честносказать, то я действительно не совсем понимаю мотивы вашего поведения в данномконкретном случае. Я ведь не Иоланта Божич и никогда не буду обладать еедостоинствами.

– Это уж совсем интересно, – пробормотал он. – При чем тутИоланта?

– Все знают, что она ваша… скажем так, гражданская супруга.

– Это просто феноменально. Все, кроме меня?