Мне несколько ребят сообщили, что Лис как-то странно получил травму, так ребенок мог ошибиться, а не боец элитного подразделения.

Дерьмово то, что меня это вымораживает. Пока не пошли повальные травмы среди мужиков, а я кого-то не отправил к медикам по своему желанию, это надо было заканчивать.

Мой тон и слова не нравятся Алесте. Упрямая, блин! Даже в темноте получается считывать ее эмоции, она особо их не прячет, что мне нравится. Конечно, к такой влечет, хочется только собой запачкать или пометить, тут кому как.

Не раз представлял ее с длинными волосами. От этих картин меня кроет. Руки надо было отрубить тому, кто ей волосы обрезал. Отрастут до поясницы, больше не позволю обрезать. Посажу потом на себя, буду раскачивать, а ее волосы будут по спине струиться, касаться моей груди. А в некоторых позах буду на кулак наматывать.

Сколько лет нужно, чтобы эта картина воплотилась в жизнь?

Пара лет?

Я готов так долго ждать или я готов осесть?

— Ты теперь моя девушка, — это заявление не вызывает внутри отторжения. Значит, все правильно. Есть, правда, ощущение, что неправильно я обзавелся отношениями, но переигрывать нет времени. — Как и обещал, я тебя не трону, — на языке так и вертится «пока не трону». Сколько это «пока» будет длиться, даже думать не хочу. Мозг и так из трусов не достать! — Если сама не захочешь, — добавляю. Хотелось бы соблазнить по всем правилам и в короткие сроки, но для таких девочек, как Алеста, антураж неподходящий. — Скрепим сделку, ты не должна шарахаться от моих прикосновений и избегать поцелуев, — делаю шаг, беру в кольцо рук, сжимая талию. Лишать себя ее вкусных губ я не собираюсь. Хотя бы это получу в полной мере.

Жду, что она начнет сопротивляться, демонстративно игнорировать мои ласки, но меня ждет сюрприз. Аля подается вперед, приоткрывает губы. Меня сейчас даже взрывы вокруг не заставят остановиться. Кровь покинула голову.

Впиваюсь в сладкие губы. Отвечает. В голове мат – высшая степень доказательства, что мне рвет башку от приязни. Понятно, что останавливаться мысли нет. Я готов пожирать ее часами, если другого не дано.

Тихий стон бьет по натянутым, как струна, нервам. А еще дышит Алька так сексуально, что я могу башкой тронуться. С моих губ срывается рык. Сжимаю ее в своих объятиях, не контролируя силу. Хочу сорвать с нее весь этот камуфляж, добраться до красивой гладкой загорелой кожи…

— Пора остановиться, дальше я не готова зайти, — врывается ровный голос в мое поплывшее сознание. Не сразу доходит, что меня просят остановиться, я еще несколько секунд пожираю ее губы. — Ярослав, хватит…

Мое имя на ее устах цепляет что-то в душе. Хочу, чтобы только по имени звала, но здесь это невозможно. Нужно увольнять ее к каким-то там органам собачьим, отправлять домой, пусть ждет.

Вряд ли Аля будет меня ждать…

— Идем, нас, наверное, ребята уже потеряли, — выкручивается из моих объятий, но отойти не позволяю. Притягиваю к себе, держа за талию.

— Аля, мы пара. Веди себя соответственно. Здесь не мальчики-одуванчики собрались, они не поверят в нас, если ты будешь шарахаться от моих прикосновений, — говорю строго, уверен, что начнет спорить.

— Хорошо, — прижавшись к боку, соглашается она.

Блин, в чем подвох?

Доходим до поляны, где под тусклым фонарем сидят на земле ребята и уплетают приготовленный поварами ужин. Есть хочу зверски, рис и овощи меня не поправили. Я бы сейчас с десяток Алькиных бутеров умял. Привлекаем к себе внимание, стоим ведь в обнимку.

Делайте выводы, ребята! Привыкайте, что она моя.

— Командир, отойдем поговорить? — подходит к нам Стас. На Алесту не смотрит – плохой знак. Мы давно дружим, я его считываю в секунды. Придется пободаться, раз не хочет принять.

— Отойдем…

Багиров

Алеста удивлена, что вместо ужина мы со Стасом разворачиваемся и уходим.

— Товарищ майор, а ужин? — кричит в спину парнишка из поваров.

— Ужинайте. Мы сейчас вернемся, — впервые мне собираются предъяву кинуть из-за девушки. Даже любопытно, в какое русло свернет разговор.

Готов я уступить Алю другу? Отойти в сторону и не мешать? Эта мысль пилит мое сознание. Я не прихожу к однозначному ответу, но мне не нравится думать, что Аля может увлечься кем-то другим.

Следую за Стасом. Ведет в пустынное место, где свидетелями нашей ссоры останутся песок и камни. Не станет он пытаться уронить мой авторитет. Не думаю, что это возможно. Свой авторитет я заработал потом и кровью. Не посрамив ни разу свое имя.

— Объясни мне, как своему другу, что происходит? — разворачивается ко мне, когда мы останавливаемся на берегу озера. Караул метрах в пятидесяти от нас.

— Может, ты объяснишь, почему это тебя так волнует? — становлюсь напротив в зоне удара.

— Она мне нравится, Яр. Серьезно нравится, а ты поиграешь и забудешь, — сжимая челюсти.

Хочется ему двинуть за эти слова, а потом потребовать обоснований. Ладно, когда бабы считают меня кобелем – что с них взять? Когда ты большую часть времени проводишь среди мужиков, выбрасываешь в кровь адреналин, а разрядку не получаешь, порой крыша едет от целибата. Нужно много и часто. На гражданке с этим проще, здесь – определенные сложности.

Вырвешься в тыл на несколько часов, а сочные молодые девки сами к тебе в постель голые прыгают. Откажешь себе в разрядке, когда мозги заточены только на секс в тот момент?

— Со сколькими бабами ты был за последний год? Давай, вспоминай. Десять? Двадцать? — подхожу к нему вплотную, оставляя между лицами пару сантиметров. — Так я тебе отвечу, у тебя их было больше, чем у меня, потому что на гражданке ты одну и ту же девку второй раз трахаться не зовешь! Получается, кобель я, а ты святой? — сдерживаюсь, чтобы не дать ему в морду. — Может, я один в санчастях разряжаюсь?

— Речь не об этом, — отводит в сторону взгляд, пальцы засовывает за ремень. Дает понять, что бить морду мне передумал? — То девки, а Аля другая. Она… на таких женятся и детей заводят. Я не позволю тебе ее испортить.

— Смотри на меня, раз поговорить позвал! — желваками играет, а в глаза не смотрит. — Давай откровенно. У тебя было время за ней ухаживать, пока она изображала из себя Серегу. Ты знал, а я нет, — мы были в неравных условиях, он это должен был осознавать. — То, что она не подстилка на одну ночь, я понял сразу. И о том, что на таких женятся, заделывают детей и всю жизнь берегут, я тоже в курсе. Пока ты думал, как к ней подступиться, я начал действовать. Забрал я девочку, Стас. Моя она. И никому не уступлю, — последние слова шли из самого сердца. Не было в них игры. Игра – это для Альки, чтобы не выкаблучивалась и не бегала по женихам. Застолбил за собой право называть ее своей. Алька мне отвечает симпатией, хоть и сопротивляется, надо лишь немного дожать – и никуда не денется.