— Иди, спокойно купайся, я тут постою, — приваливается к стене, скрещивая на груди руки…

Багиров

Ее присутствие на передовой не к месту! Отвлекает от работы. Мне постоянно нужно знать, где она и с кем. Мои бойцы предупреждены Батей: «Если с Алькой что-нибудь случится, головы откручу!».

Если ему что-нибудь останется после меня. Мои ребята девчонку не тронут. Шары попробуют подкатить, поухаживать, поцелуй сорвать. В очередной раз ловлю себя на том, что мне хочется кастрировать всех вокруг. Поцелуй я уже сорвал, другие пусть держатся от ее губ подальше. Несвойственное мне чувство ревности. Чем-то не-Серега меня цепляет. Может, острым язычком? Язычку бы я нашел другое применение…

Запрещаю мыслями углубляться в эту тему. Одно дело, когда кругом только мужики, другое, когда рядом трется девочка, которая постоянно занимает твои мысли. Все мужики повернуты на сексе, моя природа с пубертатного периода требовала много и часто. Сейчас мои хотелки направлены на определенный сногсшибательный объект.

Тестостерона на передовой в избытке, весь этот избыток сейчас направлен в сторону одной неугомонной медички, которая даже не подозревает, что происходит с бойцами.

— Что без дела слоняемся? — замечаю, как бойцы разглядывают со спины Алю, которая куда-то тащит пятилитровые, полные водой, бутыли. Вот неугомонная. С Лешкой, значит, согласна была на озеро отправиться...

Зараза!

— Отдыхаем, — дружно отвечают бойцы другого отряда, которые здесь, на передовой, в первую очередь подчиняются Бате и мне.

— Дан был приказ расширить линию обороны, — поставленным командным голосом. — Бегом на край линии обороны, спросить у Жарова, что вам делать.

Леха у меня теперь будет главный по окопам! До границы будет копать, пока в тыл не вернемся!

Красивая девочка с красивым именем Алеста куда-то исчезла. За минуту умудрилась испариться. Нахожу быстро. Издалека понимаю, в чем проблема. Правильно, что не рискнула раздеваться и принимать душ за незакрывающейся дверью.

Мое предложение постоять на стреме воспринимает настороженно. Не скрывает скепсиса во взгляде.

— Я не подглядываю за голыми девицами в душе, — слова срываются с языка, брови Али выразительно ползут вверх. — Тот раз не считается, — стараюсь говорить ровно и вести себя уверенно, но так и тянет улыбнуться. — Я проверял свои подозрения.

— Надеюсь, у вас их больше не осталось, — высокомерно задрав нос, расстегивает броник.

— Я увидел и запомнил даже больше, чем рассчитывал. Мне не нужно тренировать свою память, — не удержался, чтобы не поддеть. Напрашивается, зараза!

— Страшно лезть к вам в голову. Даже не представляю, как жить со стольким количеством голых баб в голове, — вручает мне свою каску и броник.

— Хорошо живется, — кричу через закрытую дверь. — Научился затирать в своей голове тех, кто мне неинтересен.

Не отвечает, а мне нравится с ней препираться. Слышится шум воды. Алька вскрикивает, когда холодная струя воды обдает ее тело. Приходится бороть в себе желание ворваться и согреть...

Она там полностью голая стоит, мое воображение подкидывает мне такие картины, от которых перед глазами темнеет. Мне даже глаза прикрывать не надо, чтобы представить капли воды на ее загорелом красивом теле. Прикидываю, сколько времени я уже без бабы…

Чокнуться можно, так хочется ее попробовать. Всю и везде! В штанах становится очень тесно. Твою дивизию…

Бессмысленно запрещать себе фантазировать. Вода прекращает литься, Алька наверняка намыливается. Я бы сделал это лучше. Прошелся ладонями по всем округлостям, не пропустил бы ни одного участка соблазнительной кожи…

Остаюсь стоять на месте. Вода снова начинает литься.

Алька выходит минут через десять с двумя пустыми баклажками.

— Дай сюда, — протягиваю руку.

— Мне бутылки пора возвращать в медчасть. Это их приспособление для купания.

— Подождут десять минут, — отбираю бутыли, иду набирать холодную воду. Она мне сейчас необходима, раз купание в озере обломалось. — Теперь твоя очередь охранять дверь, я быстро искупаюсь, — охранять меня не надо, но не хочу, чтобы она шастала по лагерю одна, тем более начинает темнеть.

Слушается и не спорит.

Холодная вода мало помогает. Перекрываю впаянный кран, намыливаюсь ее розовым жидким мылом. Запах нейтральный и не очень ядреный. Ягодный вроде.

Напряжение не ослабевает в интимных частях тела, намыливать себя – все равно что ласкать. Ругаюсь под нос.

— Ты что здесь одна, красавица? Меня ждешь? — раздается за дверью насмешливый голос. Насмешку мы сейчас исправим.

— Почему одна, я тут с командиром, — выдает засранка и распахивает дверь. Вижу ее руку, которой она указывает на меня, сама не смотрит. А я стою перед каким-то типом голый, намыленный и «готовый к бою»…

Глаза бойца от страха округляются. Я могу не всех еще запомнить, но командира в лицо знают все. Тот закашливается, просит прощения, поднимает наконец-то глаза к моему лицу. Алька, зараза, заглядывает в дверь. Вот ее выражение лица нужно было снять на видео…

Алеста

«Ой!!!»

Кто меня дернул заглядывать к командиру в душ? Наверное, ошарашенное лицо бойца. Он выглядел так, будто привидение увидел. Любопытство показало свой нос, стало интересно, что могло так деморализовать мужика? Ответ я увидела сразу, сложно было не заметить тако-о-ое…

Меня тоже деморализовало, понадобится не один день, чтобы в себя прийти. Как это теперь развидеть? Это… это не орган. Это орудие пытки. Наверное, в древние века таким блудниц наказывали.

Багиров что-то рявкнул на могучем русском. Не разобрала. У меня все органы восприятия атрофировались, кроме зрительного.

Боец буркнул в ответ извинения не своим голосом и исчез. Растворился в полутьме разрушенных зданий. Получил моральную травму и наверняка комплекс неполноценности. У мужиков, если верить старшей медсестре, мир крутится вокруг их единственного важного органа.

— Извините, — зажмуривая глаза, закрываю дверь. Я бы тоже куда-нибудь исчезла. Да бутылки чужие вернуть надо, а тетя вырастила меня ответственной.

Прислонившись к бетонной стене, стараюсь унять сердцебиение. Чем это майор там занимался? Не мог ведь Багиров…

Или мог? Судя по тому, что я видела, все он мог! Бессовестный! Пока я тут стою охраняю, он там…

Что-то воображение не на шутку разыгралось. Так живо представила, как он намыленными руками водит вверх-вниз, сжимает в кулаке…

Жарко что-то сегодня вечером. Только холодный душ приняла, а уже вся горю.

— Идем, провожу тебя, — выходит из комнатушки майор. Сама себе удивляюсь, как не сбежала. Чувство неловкости преследует по пятам, пока идем до медблока.