Заслуженно Леху в дежурство поставили. Неделю пусть мне на глаза не попадается, пока не прощу, подсыпать ему слабительного в тарелку супа рука не дрогнет.

Выполняю свои обязанности уверенно. Рана не глубокая, сшивать не надо, главное – держать ее в чистоте, чтобы не воспалилась. Бабочки в животе оживают каждый раз, когда я приближаюсь к Багирову. Впервые в жизни узнала об удивительной способности своего тела. Я на плече Стаса полдороги провела – и ничего! Ни одна полудохлая мурашка не шевельнулась. Стоило на майора взгляд перевести – их словно реанимировали. Бегут, безмозглые, по коже, бабочек в животе будоражат.

За разговором ни о чем прячу свою нервозность. Мы опять наедине. Лица близко друг к другу. Мысли неправильные в голову лезут. Тут нужно сразу обозначить, что с бабниками я не общаюсь. В виде шутки даю понять, что я все знаю о его похождениях. Непробиваемый мужик. Его это нисколько не смущает.

Разговор о женитьбе абсолютно спонтанный, не пойму, с чего мне эта идея вообще пришла в голову. Ловлю себя на мысли, что где-то глубоко внутри мне неприятно думать об их свадьбе со Светкой. Нервно внутри. Складываю аптечку, а из рук все падает. Майор продолжает сидеть на лежаке, а мог бы уже встать и уйти.

— А если тебя позову, пойдешь? — понижая голос, спрашивает Ярослав.

Глупость какая-то, а я разволновалась. Чувствую на спине его взгляд, даю себе несколько секунд, успокаиваюсь, поворачиваюсь и в тон ему, понижая голос, отвечаю:

— Конечно, берцы только зашнурую. На корабле капитан может поженить, а в армии как? Вы нас соедините узами брака или доверите эту важную миссию Бате? — в его глазах блестят искорки смеха.

— Позовем того священника, который грехи прощал распутницам, — он нагло смеется, глядя мне в глаза. — Ну, тех самых… из которых духа сладострастия изгоняли, чтобы они больше не открывали доступ к своим телам всяким развратникам вроде меня. Мне же надо кого-то бесчестить, почему бы не законную супругу? — поднимается с лежака, выпрямиться во весь рост у него не получится, будет считать бревна макушкой. — Думай до вечера.

— Я уже подумала, предложение лестное, но я не могу его принять, — скрестив руки на груди, произношу в удаляющую спину.

— Ну, как хочешь. Могла бы пойти со мной вечером на озеро в качестве невесты, теперь отправишься в качестве очередной распутницы.

— Никуда я с вами не пойду, — совсем не по-женски фыркаю. Такая самоуверенность возмутительна.

— Никто другой тебя сопровождать не будет, — веселость пропадает из его голоса. Если мне на миг могло показаться, что это признак ревности, то очень скоро я убеждаюсь, что это не так. Надевая каску, Багиров продолжает: — Мне разлад и драки в отряде не нужны, тем более на передовой. Ты красивая девчонка, — от его сухого комплемента, сказанного твердым тоном, почему-то начинаю краснеть. — Мужиков много, женщин всего две. В одном из отрядов есть девушка-снайпер, — поясняет он. — На войне романы случаются чаще, чем в обычной жизни, потому что ты каждый день ходишь у края. Неосознанно пытаешься взять от жизни все. Мужики постоянно думают… о сексе, в твоем возрасте девушки обычно этот понимают. Если ты продолжишь флиртовать со всеми, рано или поздно вспыхнет конфликт.

— Я ни с кем не флиртую, — искренне возмущают его слова.

— Тебе кажется, что не флиртуешь, Аля. Мы по-другому реагируем на твои «дружеские» жесты. Если хочешь остаться в рамках дружбы с ребятами, прибейся к одному из нас. Предлагаю тебе свою кандидатуру, потому что рядом со мной ты будешь в полной безопасности. Спать со мной и играть в любовь не надо. Я просто скажу пацанам, что мы вместе, этого будет достаточно. Романтические порывы они дружно засунут… в одно место и начнут думать о войне, — холодным командирским голосом.

— Я не хочу быть вашей парой даже понарошку, — у дураков что на уме, то и на языке. Багиров тут же напрягся.

— Кроме тебя сейчас здесь еще два медика, я со спокойной совестью могу отправить тебя в госпиталь дослуживать. Не сомневаюсь в твоем профессионализме, но один намек на конфликт из-за тебя – и я так и поступлю, — я не сомневалась, что все так и будет. — Подумай над моим предложением. Вечером сама подойдешь ко мне, попросишь отвести искупаться...

Алеста

Радоваться надо, что медику нечем заняться на войне, но слоняться без дела невыносимо. Лешка на глаза мне не попадался, а мне хотелось сказать ему пару ласковых слов.

— Аль, там в подвале целый медблок, сходила бы к ребятам, познакомилась с коллегами, — прервал мое бесполезное шатание Мечник.

— Где «там», Артем? — не поняла, в какую сторону он кивал.

— Идем, покажу.

Все вокруг посечено осколками. Ни одного целого строения. С виду почти полностью разрушенное одноэтажное здание, никогда бы не подумала, что под землей большой бетонный подвал. Вход закрывала толстая железная дверь. Внутри светло и относительно чисто.

— Привет, — первым нас замечает мужчина лет сорока пяти. Высокий, плотный. Он такой большой, словно медведь. Его отличала густая темная борода на широком лице и добрые голубые глаза. По крайней мере, мне так казалось.

— Привет, — Мечник протянул руку.

— Здравствуйте.

— Примете в свои ряды нашего фельдшера? — спрашивает Артем.

— Примем, конечно. Лишние руки никогда не помешают. Андрей Егорович меня величать.

— Алеста, можно коротко – Аля.

— Евгений, — из-за бетонной перегородки выглянул еще один мужчина, тот был моложе первого лет на десять. — Добро пожаловать, — и снова скрылся за перегородкой. Я его толком и рассмотреть не успела. Отметила только, что среднего роста и довольно привлекательный.

— Тогда я пойду. Девочку нашу не обижать! — не забыл предупредить.

— Мечник, лишнее говоришь, — сказал добряк совсем недобрым голосом. — Идем, я тебе здесь все покажу. Евген фурункул удаляет, не будем мешать.

Не больница, но для передовой здесь просто шикарные условия. Просторно. Свет давали лампочки, которые светили благодаря аккумуляторам. В углу два больших генератора. Шкафы с медикаментами, коробки с лекарствами и перевязочным материалом. Несколько коек, кушетки, столы и даже оборудована небольшая операционная.

Мы немного поговорили. Работы пока нет, могу прохлаждаться или помогать ребятам в отряде. Помощь – нарезать таз бутербродов на всех. Жаль, на передовой с этим есть определенные сложности.

Андрей Егорович спросил, что я закончила. Поинтересовался, нет ли у меня в планах идти учиться дальше.

— Планирую, но уже после завершения контракта.

— Вот и правильно. Толковая ты, Аля, и бесстрашная. Нам такие медики нужны, — улыбнувшись. — Чай будешь?

— Буду, — с радостью соглашаюсь. — Здесь искупаться можно только на озере? — не дает мне покоя настоятельная просьба майора. Не хочу я с ним никуда идти и в любовь играть не буду. Наверное...