Царь собирался уже покинуть свой двор, но к нему подошли мои английские друзья, чтобы напомнить об обещании, которое он им столько раз давал. Тут выяснилось, что Сепопо просто не хотел, чтобы они охотились. Во-первых, он привык каждого убитого слона считать своим трофеем. Даже если сам он не уложил ни одного животного, все равно говорилось, что всех слонов застрелил царь. Во-вторых, он опасался, что, убедившись, как много здесь слонов, белые зачастят в его страну. Однако под давлением нескольких вождей царь в конце концов уступил и предоставил охотникам (к ним присоединился торговец по имени Дорхилл) один из своих челнов.

Ближе к полудню царь дал сигнал к отправлению и под звуки оркестра вся эскадра — только у Шешеке находилось около двухсот лодок — двинулась в путь. Я очень сожалел, что сам не участвую в охоте: не хотелось возбуждать у царя подозрение, что я намерен, путешествуя по его государству, убивать слонов.

Двадцать девятого октября я остался сторожить наш двор, а Вестбич со своими слугами отправился на охоту. Им повезло больше, чем мне накануне, и они притащили домой антилопу лечве. В теле бедного животного засело не менее десяти пуль. Мне кажется, ни одна антилопа не обладает столь развитыми шейными мускулами, как лечве.

Тридцатого к нам пришли несколько марутсе. На лбу и на груди у них были повязки из змеиной кожи. Они верили, что повязки предохраняют от болей в голове и груди. Кроме того, по словам этих людей, повязки должны были ограждать их и от голода. Известно, что для этого же макалака носят на нижней части туловища ремни, а матабеле перевязываются кусками ткани.

К вечеру пришли за продуктами двое гребцов с челна, предоставленного белым. Они сообщили, что охота до сих пор не принесла удачи и на следующее утро будет продолжена. Еще через час неожиданно вернулись Дорхилл и Коули. Они были очень огорчены и разочарованы. Вместе с Сепопо и наиболее знатными его подданными они заняли позицию в зарослях тростника и стали ожидать приближения слонов, которых уже выследил авангард охотников. Но царь оказался настолько неосторожным, что выстрелил с дистанции шестидесяти шагов. Стадо немедленно обратилось в бегство и рассеялось в дебрях. Поблизости от царя находилось восемьсот стрелков и столько же загонщиков. Как только слоны побежали, все ружья выстрелили по ним. При этом многие охотники даже не приложили оружие к щеке, а потому не приходится удивляться, что было убито всего пять слонов. Англичане бросились на землю, чтобы уберечься от пуль, которые летели, как градины, во все стороны.

Вся масса загонщиков действовала очень неумело — на ее месте двое масарва успели бы куда больше. Неудовольствие по поводу неудачной охоты царь выразил обычным способом: лупил палкой своих подданных до того, что у него разболелись руки.

Собираясь в лес, он намазался всякими снадобьями, надеясь, что они помогут ему справиться со слонами.

Первого ноября я предпринял большую экскурсию в окрестности Шешеке. Еще до восхода солнца я прошел место, где стоял Старый Шешеке, а затем взял направление на запад. Слева от меня раскинулась долина Замбези — необозримая равнина, поросшая деревьями и тростником. Ее рассекали многочисленные рукава реки, глубокие и достигавшие нескольких миль в длину. Опушка леса, вдоль которой я продвигался, находилась примерно на 20 футов выше уровня реки. Некоторые лагуны простирались в северо-западном направлении от реки до самого леса и несколько миль тянулись вдоль него.

Милях в 10 от Шешеке, над одной из лагун, я заметил двух птиц-змей. Эти существа, которые сидели на голом суку, свешивавшемся к воде, производили странное впечатление: приземистое изогнутое тело и короткие ножки не гармонировали с длинной и тонкой шеей, которая, ни на минуту не останавливаясь, совершала движения, похожие на змеиные. Еще более удивительной кажется эта птица, когда плавает. Все ее тело, а также половина длинной шеи погружаются в воду. Над поверхностью возвышаются только головка с очень острым клювом да наиболее тонкая часть шеи. Я встречал эту птицу в восточной части Капской колонии, а затем — на Замбези. Трудно поверить, что она способна настолько расширить глотку, что без особых затруднений заглатывает целую рыбу шириной в ладонь. Мне удалось подстрелить несколько птиц-змей, но они упали в воду, а достать их было нелегко, так как лагу-па кишела крокодилами.

Вскоре мы наткнулись на свежие следы буйволов. Мы пошли по следу и вернулись в лес, потом миновали африканское селение и снова углубились в лес. Примерно в 3 милях за деревней мы обнаружили рядом со следами полуразжеванные стебли травы и насторожились, полагая, что животные совсем близко. В окрестностях Шешеке лес в этом направлении довольно густой, но низкорослый. Часто попадаются поляны, покрытые высокой травой, а также заросли кустарников, которые чрезвычайно затрудняют передвижение.

Мы шли согнувшись на расстоянии трех шагов друг от друга, все время пристально всматриваясь в окружающую местность. Вдруг Чукуру, слуга из племени матока, велел остановиться и, наклонившись вперед, прошептал:

— Буйволы.

— Где? — спросил я. — Не вижу ни одного.

Чукуру слегка надавил на мое плечо, чтобы заставить нагнуться ниже. Его жест поняли и все остальные и залегли за деревьями. Посмотрев в указанном направлении, я заметил примерно в ста двадцати шагах темные тела, лежавшие на земле. Это были буйволы. Голова одного была обращена в мою сторону. Я прицелился и выстрелил. Пуля попала животному в мясистую часть затылка, и оно начало кататься по земле. Однако мгновение спустя буйвол вскочил. Его примеру последовали и остальные животные. У меня не создалось впечатления, что буйвол тяжело ранен.

Мы преследовали стадо очень осторожно: и нам, и слугам было хорошо известно, как хитер раненый и разъяренный буйвол, хотя в спокойном состоянии он менее опасен для безоружного человека, так как лучше бегемота отличает врагов от безвредных для него предметов.

Раненый буйвол до последнего момента старается сблизиться с противником, чтобы уничтожить его. Для этого он придерживается определенной тактики: отбежав от врага, он старается спрятаться в кустарнике и дождаться своего преследователя, затем выскакивает и бросается на него. Южноафриканскому буйволу удается иной раз перехитрить и тяжело ранить даже опытного охотника. Иногда животное довольствуется тем, что, опустив голову, кидается на человека и подбрасывает его вверх (жертва, как правило, получает вывих ноги, перелом руки или ноги), иногда же прибегает к помощи копыт, прижимая рогами к земле тело сбитого с ног охотника. Мне известен случай, когда на Лимпопо буйвол убил белого и трех африканцев и тяжело