В левой колонке я прочла:

«Называют его формой без форм, образом без существа».

А в правой:

«Встречаюсь с ним – и не вижу лица его, следую за ним – и не вижу спины его».

Дио мио! Здесь же было написано совсем другое! Софья, конечно, девушка странная, но настолько ли, чтобы сочинить такой бред? А что, если эта открытка – вовсе не чья-то глупая шутка? Что, если в ней и вправду кроется ключ к моему источнику силы? Как здорово было бы найти его именно сейчас, когда мне нужно быть сильной как никогда!

Я решила подойти к вопросу с другой стороны. Пусть я ничего не поняла в этой открытке, но ничто не мешает порассуждать логически.

«Логически, – хихикнула Аллегра. – Ты еще схему нарисуй. Полупроводник радости, концунтратор Того Света и транзюстор потока».

«Понадобится – нарисую и даже спаяю», – отмахнулась я.

Источник – то, с чего все начинается. Скрапбукинг для меня начался с того, что просто не было другого выхода. Вот ведь странно: в этой квартире я оказалась по той же причине. Значит ли это, что для меня теперь начинается новый виток? «Пусть это будет все что угодно, лишь бы не романтические отношения с Аркадием!» – подумала я и вернулась к размышлениям о скрапбукинге.

У нас с Меркабуром – настоящий брак по-итальянски: то сходимся, то расходимся, то жить друг без друга не можем, то даже видеться не желаем. Магрин вообще не верил, что я смогу стать v.s. скрапбукером, но он просто плохо меня знал.

Вопреки всему и вся я сама сделала настоящую скрап-открытку. И какую! Я до сих пор считаю ее своей лучшей работой. Конечно, мне тогда очень помог Скраповик. «Золотце, твое предназначение – дарить радость» – так он мне сказал. Я поверила ему, и у меня получилось. А может быть, наоборот, у меня тогда получилось, и поэтому я ему поверила. Сейчас уже не помню.

Долгое время после этого у меня не все складывалось с открытками. Честно говоря, ни шиша не складывалось. А если совсем честно, один только шиш и складывался. Мама терпеливо учила меня разным техническим премудростям, но этого было недостаточно. Я понимала, что все дело в потоке, и злилась, что не могу найти с ним общий язык. Ветер, что бежал по моим ладоням, не слушался меня, смеялся надо мной, играл мной, будто осенним листом, как ему вздумается, а порой мне казалось, что он и вовсе меня не замечает, залетев ко мне случайно, по ошибке.

Не знаю, есть ли в v.s. скрапбукинге слово, аналогичное «мастеру-ломастеру», но меня оно на тот момент характеризовало лучше всего. Ни одна из моих открыток не работала так, как я ее задумывала. Сначала открытка для соседа сверху обернулась потопом в моей квартире. Потом мне захотелось развеселить вечно хмурую продавщицу ближайшего овощного ларька, в результате чего бедная женщина настругала из своего товара два ведра салата и ринулась угощать людей на автобусной остановке. Нечего и говорить, что ее тут же уволили, а мне пришлось втихаря подкинуть ей денег на возмещение убытков.

Позже я подарила одной подруге открытку для мужа, которая должна была разбудить в нем желание помогать ей по хозяйству. Каково же было мое удивление, когда на следующий день утром он явился ко мне домой и робко поинтересовался, нельзя ли помыть у меня посуду и протереть полы. Я выдала ему тряпку и перчатки и помчалась к подруге забирать открытку. Еще не хватало, чтобы она застала его у меня в ванной, в переднике с цветочками и веселых оранжевых перчатках отдраивающего унитаз!

А потом появилась Аллегра, и дело пошло на лад.

Стоп! Вот оно!

Невидимая и неслышимая, форма без форм, образ без существа. Я не вижу ни лица ее, ни спины, но бывает, что следую за ней. Разве все это не про Аллегру? Если говорить честно, то она мне много раз помогала. И если бы она не вопила вчера про фальсификацию, кто знает, что бы со мной стало после открытки с птицами.

Мне ужасно трудно было думать про Аллегру. Все равно, что рассуждать вслух о человеке, который сидит с тобой рядом, – от нее ведь ни одной мысли не спрячешь! Но Аллегра с нехарактерным для нее тактом молчала.

Она – мой лучший помощник, гораздо лучший, чем хранитель. (Тут Аллегра, конечно, не удержалась и довольно хихикнула.) Только с ее появлением мои открытки начали работать хотя бы приблизительно так, как и было задумано. Но до совершенства мне все еще было далеко. Да, с бытовыми задачами я теперь справлялась легко, но мне все еще не хватало уверенности, чтобы взяться за серьезную работу. Например, настолько серьезную, чтобы остановить мерзких девиц в серых халатах или хотя бы защититься от них.

Откуда она вообще взялась, моя Аллегра? Как случилось так, что моя внутренняя радость обрела свой собственный голос? Возможно, именно там я найду свой источник силы. И пусть в моей голове появится еще десять разных голосов – я готова проводить собрания и устраивать голосование, если это сделает меня полноценным v.s. скрапбукером! А может быть, даже одним из лучших.

«Самым радостным скрапбукером, – вставила Аллегра и хихикнула. – Я уж постараюсь».

Да уж, она постарается.

Я отлично помнила последнюю из моих карточек с ошеломляюще неожиданным действием – ту, после которой появилась Аллегра. Стоит ли говорить о том, что ни одна неудача, даже самая неудачная, не смогла бы меня остановить. Если бы понадобилось, я готова была весь наш город своими карточками превратить в город веселых чудаков. Я очень хотела понять, почему у меня ничего не получается и что именно делаю не так. Но после той карточки терпение мое лопнуло, и я решила во что бы то ни стало докопаться до истины.

В тот раз я хотела осчастливить жителей нашего дома. У нас работала одна очень злобная вахтерша, которая целыми днями пожирала задницей стул у входа в подъезд и погавкивала на проходящих не хуже заправской сторожевой шавки. Моя открытка называлась «Сама любезность», а изображен на ней был пузатый самовар с ангельскими крылышками. Душевное чаепитие в благожелательной обстановке – такие мысли должна была навевать эта карточка.

Я всего лишь хотела сделать вахтершу чуточку дружелюбнее. И что же? Три дня после моей открытки эта бабища загораживала собой проход каждому входящему со словами: «Милые, дорогие мои, крошечки-мои-хаврошечки, я вас так люблю, позвольте проводить вас до лифта», – отбирала сумки, нежно обнимала ручищей, обдавая удушливостью потного тела, и пыталась чмокнуть тех, кто поменьше ростом, в макушку. В результате двум пенсионеркам пришлось вызвать скорую, трое детей так перепугались, что неделю их мучали ночные кошмары, а одинокая молодая девушка с соседней площадки сказалась больной, потому что боялась идти на работу. Местный Швондер, председатель домкома, которого призвали унять вошедшую в раж вахтершу, ушел от нее помятый, взлохмаченный и покрытый жирными следами помады. «Куда же ты, светоч нашего домового сообщества? Ты, открывший нам путь к чистому подъезду, спаситель обоссанных лифтов и укротитель жэковских работников!» – кричала бабища ему вслед, ломая руки. Утром бедняга пошел на работу через окно – благо жил на первом этаже – и подвернул ногу. Открытку пришлось забрать.