– Я аж вся взмокла с этой кассой, – говорил женский голос. – До чего же это было трудно – творить иллюзию прямо тут, на Маяке, да еще так, чтобы этот лысый тип ничего не заметил.

– Думаешь, оно того стоило? – спрашивал мужской.

– А то как же! Подумать только, пять стежков от Хори! Ни разу не видела я столько. Это что-нибудь да значит!

– Это еще ничего не значит, – говорил мужской голос. – Сколько я присматриваю за Маяком, на моем веку никому еще не удавалось добраться до Кудапожа.

– Почему она тебе не нравится, Серафим?

– Нравится не нравится, какая разница? У меня есть своя работа, и я ее делаю. Чем смогу – тем помогу. Я ведь отправил ее на поезде.

– Серафим, уж мы-то с тобой знаем, что поезд сам выбирает себе пассажиров. Боишься, что она может занять твое место?

– Девчонка – смотрительница Маяка? Не смеши мои старые лапы.

– Тогда что?

– Думать надо, прежде чем чего-то хотеть. Осторожнее надо с желаниями!

– Значит, ты в нее не веришь? – усмехнулся женский голос. – Как насчет пари?

– На что спорим? – охотно отозвался мужской.

В этот момент до кошачьего слуха донеслись другие голоса, оба – женские.

– Живой?

– Живехонек, даже мурлычет вроде.

– Не худой совсем.

– Все равно бездомный, видишь, как шерсть свалялась.

– Давай на бумажку положим, проснется и поест.

Кот встрепенулся, открыл глаза и помотал головой. Кто-то отодрал от стены объявление и положил на него горстку аппетитно пахнущего влажного корма. Кругляш недовольно фыркнул, потом поднялся на все четыре лапы, сладко потянулся, принюхался и принялся за еду. Хороший обед всегда бывает кстати. В конце концов, ему было вполне достаточно того, что он успел услышать.