А на следующий день Эллина уехала.

Не прошло и недели со дня возвращения Эллины из Германии,как о себе дал знать Макарский. Он позвонил Графине домой и, представившись,назначил встречу на том же месте, в тот же час. Когда она там появилась,Макарский уже сидел на лавочке. Эллина опустилась рядом с ним и неторопливозакурила. Тем самым она хотела показать, что не боится ни его, ни учреждения, вкотором он служит.

– Вы не оправдали наших надежд, Эллина Александровна, –сказал Макарский с деланой грустью.

– Что вы говорите? – так же наигранно расстроиласьГрафиня. – А я так старалась... Делала все, что вы мне велели. Всезапоминала и даже записывала... – Она вынула из сумочки тетрадку, настраницах которой на самом деле было подробно описано, как Эллина проводиладни: куда ходила, с кем встречалась. – Не желаете прочесть мой отчет?

– Что вы подсыпали фон Штайнбергу, чтобы довести его доприступа? – спросил он, а на протянутую ему тетрадь даже не взглянул.

– О чем вы?

– Не стройте из себя дурочку, – процедилМакарский. – Вы прекрасно понимаете, о чем я. Вы, гражданка Берг, всеочень хорошо придумали: и собой не рисковали, и приказа не ослушались. То естьостались в стороне, спасая свою расчудесную шкурку! А на то, что из-заэтого сорвалась серьезнейшая операция, вам, естественно, начхать...

– У Хайнца стало плохо с сердцем! Что я могла поделать?

Макарский вперил в нее тяжелый взгляд. Эллина выдержала его,но чего ей это стоило! Внутри ее дрожал каждый нерв, а кожа то покрывалась мурашкамиозноба, то увлажнялась от накатившего ни с того ни с сего жара...

– Можете идти, – сухо сказал Макарский.

Эллина рывком поднялась с лавки, развернулась и быстрозашагала прочь. Затылком она чувствовала взгляд Макарского и едва сдерживаласебя, чтобы не перейти на бег. Когда Чистые пруды остались далеко позади,Графиня все же сменила «иноходь» на «рысь» – ее охватило непреодолимоежелание бежать куда глаза глядят в смутной надежде на то, что так она оставитсвои проблемы далеко позади...

Пробежав около километра, Эллина остановилась. Но не из-заусталости, а потому, что надежда иссякла, и Графиня отчетливо поняла –ничего хорошего ее не ждет. И не ошиблась! Уже на следующий день за нейприехал черный «воронок», и Эллину Берг увезли на Лубянку.

Допрашивал Эллину человек по фамилии Милославский. Фамилияэта ему совершенно не подходила, потому что он не был ни милым, ни славным.Некрасивый, белесый, длинноносый очкарик с прокуренным голосом иотвратительными манерами, он сморкался в присутствии Эллины, ковырял в ушах,пускал дым вонючих папирос прямо ей в лицо. Графиня возненавидела его с первоговзгляда. А вот она ему очень понравилась. От Эллины не укрылось, с какимвосхищением он смотрит на нее, как следит за каждым ее движением, какоблизывается, когда она, поднося ко рту сигарету, вытягивает губы, и кактеребит ширинку, стоит ей закинуть ногу на ногу. Его неприкрытое вожделениевызывало у Эллины чувство гадливости, но с другой стороны – давалонадежду.

«А если я с ним пересплю? – размышляла Графиня, заглушаяв себе чувство омерзения. – Он мне поможет? Да, наверное, поможет... Ведьот него в моем деле тоже многое зависит...»

И Эллина уговорила себя. На следующем допросе онаначала с Милославским довольно откровенно кокетничать и делать недвусмысленные намеки.Тот, естественно, тут же поддался ее чарам: размяк, подобрел и даже перестал вушах ковырять. Вести себя, правда, стал очень развязно: лапал ее, лез под юбку,слюняво целовал в шею, но хоть на немедленном сексе не настаивал, и на томспасибо...

– Плохи твои дела, – сказал Милославский после того,как Эллина спросила у него, есть ли у нее шанс избежать лагерей. – Тебя непросто в антисоветской деятельности обвиняют, но еще и шпионаж шьют.

– И что же, никто мне не может помочь? –натурально расплакалась Эллина.

– Я не могу, – честно призналсяМилославский. – Я тут слишком мелкая сошка. Вот если б у тебя былпокровитель в верхушке НКВД, тогда у тебя появился бы шанс...

Эллина стала лихорадочно вспоминать всех своих знакомых,выискивая в этом огромном списке лиц мужского пола хоть одного комитетчика. Какназло, на ум ничего не шло, а в памяти всплывал один Ярский, который, будьсейчас живым, дослужился бы уже до генерала и, уж конечно, не допустил бы ееареста.

Тут на столе Милославского зазвонил телефон, и он поднялтрубку.

– Слушаю, – буркнул он в мембрану, но сразу жевстрепенулся и подобострастно «задакал»: – Да. Да, товарищ майор.Слушаюсь. Сделаем. Отчет будет на столе товарища Клюева завтра же...

Закончив разговор, Милославский опустил трубку на рычаг исосредоточенно нахмурился. Эллина сделала то же самое. Фамилия Клюев показаласьей вдруг страшно знакомой. Она не просто слышала ее, а знала человека, носящегоее. Кажется, его звали Николаем...

И тут Эллину осенило! Как же она могла забыть о НиколаеКлюеве, своем первом и единственном гражданском муже (после него она ни с кемкров не делила)? Том самом чекисте, которого она увела у супруги? Он так Эллинулюбил, что, даже когда она его бросила, Коля ни словом ее не упрекнул. Онсказал: «Главное, чтоб ты была счастлива», собрал вещи и переехал жить кматери. К супруге своей он, кажется, так и не вернулся. Хотя доподлинноЭллине это было неизвестно, так как Клюева сменила место жительства сразу послетого, как муж ее оставил...

– Скажите, Паша, – обратилась к Милославскому Эллина(он разрешил называть себя по имени). – Клюев, он кто?

– Начальник нашего отдела. Подполковник, – ответил тот.

– А его не Николаем зовут?

– Николаем.

– Он чернявый такой? С усами? – Милославский утвердительнокивнул. – Паша, дорогой! – вскричала Эллина возбужденно. –Окажите мне маленькую услугу, прошу! Умоляю... – Она схватила его руку сжелтыми от никотина пальцами и прижала к своей груди. – Передайте Клюевуот меня записку!

Милославский согласился. Эллина быстро настрочила небольшое,но очень эмоциональное письмо, в котором умоляла Николая о встрече, якобы желаяпопросить у него прощения перед тем, как ее отправят в лагеря. Закончив, онапередала свое послание Милославскому, после чего ее увели в камеру.

Записку Клюеву Павел смог передать лишь на следующий день.Но как только она попала в руки Николая и была им прочитана, Эллину вызвали вего кабинет.

– Коленька! – молвила она с придыханием и порывистообняла полысевшего, потолстевшего Клюева. – Знал бы ты, как я рада...

– Ты стала еще красивее, – только и смог сказать он. Отсчастья видеть ее, держать в объятиях он едва не потерял дар речи.

– Ах, не льсти мне, Коля! После нескольких дней в камере яне могу быть красивой... – Она провела рукой по его поредевшимволосам. – А вот ты стал просто неотразимым! – нагло заявилаона. Она знала, как мужчины падки на грубую лесть. – Такой солидный,импозантный... Смотрю на тебя и боюсь снова влюбиться...