Рейнеке принялся было за еду, но заметил, что хозяйка от него не отходит.

— В чём дело, милая керли? — мягко спросил он. Маг часто бывал ласков с простыми людьми, которых приводило в ужас одно присутствие кого-то из чёрного ордена.

— Ты… ты… благородный тэн… — запинаясь, произнесла женщина, — я тебя узнала… ты ведь не… ты не сердишься?..

Рейнеке поднял брови.

— Я даже не помню, на что сердиться, милая керли, — всё с той же мягкостью отозвался он. — Надеюсь, на этот раз ты найдёшь для меня постель?

— Да… я… и… если хочешь, моя дочь…

— Не нужно, — покачал головой Рейнеке. Он уже видел дочку хозяйки, да и вообще такие развлечения были не в его вкусе. Ему не нравились перепуганные женщины, безуспешно пытающиеся крыть отвращение. Чёрных магов не только боялись, их ещё и ненавидели за то, что они могут сделать.

— Эй, керли! — раздалось от дальнего стола. — Принеси-ка настой на семи травах!

— Но, керл… — отозвалась хозяйка. — У нас нет такого настоя, мы не заваривали его с осени, с тех пор, как одна из… из… из ваших побывала у нас…

— Я знаю, — прервал её постоялец. — Это моя дочь. Если нет семи трав, завари мне специи, которые она принесла.

— Он врёт, — вдруг шепнул Робин, до того сидевший очень тихо.

— Что? — не понял Рейнеке.

— Он врёт, — ещё тише шепнул эльф. — Сильф, у которого есть дети, не становится сыном ветров. Подойди к нему.

— Сыном ветров? — так же тихо хмыкнул Рейнеке. — Ты спятил?

— Подойди к нему, говорю. Он врёт.

— Ну и что? — по-прежнему протестовал Рейнеке.

— Подойди, — настаивал эльф.

Маг пожал плечами и решил послушаться.

— Спроси его про Л'ииикькаю, — не то попросил, не то потребовал эльф и, когда волшебник подошёл к столу, за которым сидел сын ветра, снова просвистел это имя: — Л'ииикькая.

Сын ветра вскинулся.

— Ты знаешь её? — спросил Рейнеке.

— Знаю, — отстранённо и холодно кивнул сын ветра. — Я её жених.

Не дожидаясь приглашения, Рейнеке сел рядом. Сын ветра был высок, с ярко-синими, похожими на весеннее небо глазами, гордым профилем и заплетёнными в косу светлыми, почти белыми волосами.

— Зачем же сказал, что отец? — удивился Рейнеке.

— Я дружен с её отцом, — пояснил сын ветра. — А для этой керли всё едино. А ты…

Сын ветра оглядел мага.

— У тебя в волосах запутался ветер, — сообщил он. — Тем лучше. Полагаю, это тебя я искал. Я… ты можешь звать меня Довард. На небе меня зовут Д'ооооврд.

Имя прозвучало как колокольный звон, прерванный вдруг стуком камней. Рейнеке почувствовал себя неуютно. Одно движение этого странного человека — и он лишится магии. Навсегда. Взгляд сына ветра был отрешённый, холодный и решительный. Ему не впервой сражаться с магами, понял Рейнеке.

— Зачем ты искал меня? — спросил волшебник.

— Я собираюсь жениться на Л'ииикькае, — пояснил сын ветра. — Я добился двух из трёх и осталось только третье. Её. Но она не даёт мне согласия, пока ей самой принадлежит первое из трёх. Тебе принадлежит второе, я хочу, чтобы ты взял на себя и первое. Это не потребует от тебя никаких хлопот: обо всё позаботятся русалки. Ты только должен на празднике добрых ветров сказать, что согласен.

— А если я не согласен? — спросил Рейнеке, порядком запутавшийся от этих первых и вторых.

Довард криво усмехнулся.

— Я знаю способ тебя заставить, Рейнеке-маг. Подумай сам. Ты ничего не потеряешь, если согласишься, только приобретёшь. Ах, да. Я видел Прародительницу Доброго народа. Она сказала, что надерёт кому-то уши. Не думаю, чтобы это был ты, хотя она и велела произнести эти слова при тебе. Не знаешь, о чём она?

Сын ветра оглядел человека любопытным взглядом и сам себе пожал плечами.

— Подумай, Рейнеке-маг. Я подожду, но после праздника добрых ветров…

Он дал этой фразе повиснуть в воздухе.

Рейнкеке почувствовал, как эльф закопошился в своей клетке. Это было неприятно, и маг вернулся за свой стол. Ему было… противно. Он слишком хорошо помнил то ощущение, которое мучило его, пока Лика не вернула ему магию. Но… уступать угрозам? Помочь сопернику жениться на любимой девушке?

— Чего тебе? — шепнул маг.

— Вытащи меня так, чтобы никто не видел, и дай мне взглянуть на него, — попросил Робин. Голос его был странно серьёзным. Рейнеке нахмурился. — Послушайся меня. Это очень важно!

Маг пожал плечами. В последнее время им помыкали все, кому не лень, но…

Ему удалось достать узелок с клеткой и частично его развернуть так, чтобы никто не мог увидеть эльфёнка, а тот сумел бросить взгляд на Доварда. После чего узелок отправился обратно за пазуху.

— Слушай меня, — снова зашептал Робин. — Ты должен помочь мне!

— Я?! — поперхнулся холодной овсянкой Рейнеке. — Ты совсем ума лишился?

— Рейнеке-маг, — моляще потянул Робин. — Этот человек… сильф… он лжёт. Он сделал что-то очень плохое. Я должен наказать его!

— Я ничего не понимаю! — рассердился Рейнеке, не забывая, впрочем, говорить практически неслышно. — Тебе-то какое дело?!

— Дочери ветров недаром зовутся кукушками, — продолжал нести ахинею эльфёнок. — Л'ииикькая никогда бы не сослалась на первое из трёх, если бы хотела за него замуж. Дочерей ветров вообще не берут замуж! Он не может быть её женихом. Рейнеке-маг, помоги мне!

— Я тебя не понимаю, — сердито прошептал волшебник. — Какое первое из трёх? Какие кукушки?

— Я не могу тебе открыть эту тайну, — прошептал эльфёнок. — Если бы Л'ииикькая хотела, чтобы ты знал, она бы сказала сама.

— Послушай меня, Рейнеке-маг, — продолжил уговаривать эльфёнок, когда волшебник уже удалился в предоставленную ему комнату, большую часть которой занимала кровать, способная выдержать до пяти постояльцев. — Я уверен, Д'ооооврд задумал какое-то зло! Помоги мне его наказать! Я должен успеть раньше других! Пожалуйста, Рейнеке-маг! Я исполню любое твоё желание, только помоги.

— Ничего не понимаю, — отозвался волшебник. — Объясни толком. Для начала — если этот Д… д… Довард задумал зло, почему тебе непременно надо его наказывать?

Рейнеке был взбешён. Решив таскаться с маленьким пленником, он поставил себя в дурацкое положение: ему недоставало злобности, чтобы всерьёз мучить мальчишку, а отпустить ходячее проклятие было бы неразумно. Рейнеке почти склонялся к идее забить Робина в бочку и выбросить в реку, но эльфёнок ещё недостаточно разозлил волшебника, чтобы тот решился на столь суровые меры. К тому же его страшно злил Довард. Жених он Лике или не жених, он не имел права… ни на что не имел права. Вспоминать её имя, строить планы… ходить по земле с таким видом, будто все перед ним — смертные букашки — он тоже права не имел. Этим он немного напоминал Лику, та тоже смотрела на людей так, как будто они находились где-то на самом краю земли и неба и ей приходится в них всматриваться, чтобы хотя бы поддерживать беседу. Даже когда она пришла на его зов тогда, осенью, даже тогда она смотрела именно так. Хотя к этой… отстранённости примешивалось что-то ещё… восхищение… радость… он слишком поздно понял, что она не была околдована.