– Может, отчасти виновата погода, – громко сказалаона. – Просто какая-то противоестественная жара.

И действительно, такая жаркая, безветренная и сухая погода,которая держалась уже почти две недели, была на редкость необычной длясентября. Последние несколько дней термометр показывал 70 по Фаренгейту в тени.

Невиль появился на балконе в тот момент, когда Мери обвинялапогоду. Он подошел к ним.

– Что, обвиняем жару? – сказал он, глядя вбезоблачное синее небо. – Да, с трудом верится в такую благодать. А нынчееще жарче. И ни ветерка. Возникает какое-то томительное чувство. Никогда недумал, что мы будем с таким нетерпением ждать дождя. Сегодня просто настоящиетропики.

Томас Ройд вяло и бесцельно побрел по дорожке и вскорескрылся за углом дома.

– Бегство угрюмого Томаса, – пошутилНевиль. – Никто не посмел бы утверждать, что он испытывает радость отобщения со мной.

– Он очень славный, – сказала Мери.

– Я не согласен. Ограниченный, предубежденный тип.

– Мне кажется, он надеялся жениться на Одри. Но тутпоявился ты и разрушил все его надежды.

– Он семь лет вынашивал в своем неповоротливом мозгуэту идею, но так и не сделал ей предложения. Неужели он ожидал, что бедняжкабудет ждать, пока он наконец созреет?

– Может быть, – предположила Мери, – на этотраз ему все же повезет и все решится к общей радости.

Невиль взглянул на нее, недоумевающе подняв брови:

– Вознаграждение верной любви? Ты думаешь, Одри выйдетзамуж за этого несуразного, глупого краба? Она слишком хороша для него. Нет, ядаже представить себе не могу, чтобы Одри согласилась выйти замуж за этогоугрюмца Томаса.

– Насколько я понимаю, она действительно оченьпривязана к нему.

– Вас, женщин, хлебом не корми, дай только побыть вроли свахи! Неужели тебе не приходит в голову, что Одри, возможно, хочетнемного понаслаждаться своей свободой?

– Ради бога, если она и правда этого хочет.

– Ты полагаешь, она несчастна?

– Честно сказать, не имею ни малейшего представления.

– И я знаю не больше, – медленно сказалНевиль. – Одному богу известно, что у Одри на душе. – Он помолчалнемного и добавил: – Но Одри – удивительное создание. Никогда не встречал болеевоспитанного и во всех отношениях порядочного человека. – Затем онпроизнес тихим, взволнованным голосом, обращаясь, казалось, больше к самомусебе, чем к Мери: – Боже мой, какую же ужасную глупость я совершил.

Мери, немного встревоженная, пошла в дом. В третий раз заэто утро она повторила для себя утешительные слова: «Осталось только два дня».

Невиль бесцельно бродил по саду, террасами спускавшемуся креке.

В конце аллеи он обнаружил Одри, она сидела на низкойкаменной стене, глядя на плещущие внизу волны. Во время такого прилива водаподнималась довольно высоко.

Заметив Невиля, она сразу встала и направилась к немунавстречу.

– Я как раз собиралась к дому. Должно быть, скороподадут чай.

Одри говорила быстро и нервно, не глядя на него. Онповернулся и пошел рядом с ней, не сказав ни слова.

Только когда они наконец подошли к балкону, Невиль вдругсказал:

– Могу я поговорить с тобой, Одри?

– Думаю, лучше не стоит, – быстро ответила она,положив руку на перила балюстрады, ее пальцы напряженно сжались.

– То есть ты хочешь сказать, что тебе известно, о чемпойдет речь?

Она не ответила.

– Как ты думаешь, Одри, не можем ли мы с тобой начатьвсе сначала? Забыть все, что случилось, и…

– Включая Кей?

– Я надеюсь, – сказал Невиль, – Кей проявитблагоразумие и сможет понять меня.

– Что ты имеешь в виду? Что, собственно, ей надопонять?

– Все предельно просто. Я пойду к ней и скажу правду.Отдам себя на волю ее великодушия. Объясню ей, что истина заключается в том,что ты – единственная женщина, которую я когда-либо любил.

– Но ты же любил Кей, когда женился на ней.

– Женитьба на Кей была самой большой ошибкой в моейжизни. Я…

Он умолк. Кей вышла из гостиной на балкон и быстронаправилась к ним; глаза ее пылали такой яростью, что Невиль даже слегкавздрогнул.

– Извините, что прервала столь трогательнуюсцену, – сказала Кей, – но полагаю, мое вмешательство окажется весьмасвоевременным.

Одри пошла в сторону дома.

– Я оставлю вас одних, – сказала она.

Ее лицо и голос были совершенно равнодушными.

– Да уж, будь любезна, – сказала Кей. – Тыведь уже сделала все, что могла, не так ли? Твой коварный замысел вполнеудался. С тобой я разберусь позже. Но сейчас мне необходимо выяснить кое-что сНевилем.

– Послушай, Кей, – сказал Невиль, – Одриздесь совершенно ни при чем. Она ни в чем не виновата. Обвиняй меня, еслихочешь, но…

– Еще бы, конечно, хочу, – сказала Кей. Онаокинула Невиля пылающим взором. – Интересно, как высоко ты оцениваешь своюперсону?

– Совсем невысоко. Я просто обычный слабыйчеловек, – с горечью произнес Невиль.

– Ты бросил жену, упорно обхаживал меня, в конце концоввынудил твою жену согласиться на развод. И вот безумная страсть бесследнопрошла, и ты уже устал от меня! Сейчас, я полагаю, ты жаждешь вернуться к этойкисломолочной тихоне, к этой хитрющей маленькой ведьме.

– Не надо горячиться, подожди, Кей.

– Ну и что же ты можешь сказать мне?

Лицо Невиля побелело.

– Возможно, я последний негодяй и ты вправе презиратьменя. Но все бесполезно, Кей. Я не могу так больше… Я думаю… Я просто уверен,что все время любил только Одри. Моя любовь к тебе была… была своего родабезумием. Да, это печальная ошибка, дорогая. Мы с тобой совершенно не подходимдруг другу. В конечном счете я все равно не смог бы сделать тебя счастливой.Поверь мне, Кей, нам лучше признать наше поражение. Давай постараемсярасстаться друзьями. Будь великодушна.

– Что же конкретно ты предлагаешь? – спросила Кейобманчиво спокойным голосом.

Невиль не смотрел на нее, его лицо приобрело решительноевыражение.

– Мы можем развестись. Ты можешь подать на развод,обвинив меня в измене.