– И она была убита этой клюшкой?

Доктор глянул на металлическую головку ниблика:

– Возможно. Как славно, однако, что убийца оставил егона месте преступления. Но я могу лишь допустить, что рана нанесена этимнибликом. И если так оно и было на самом деле, то удар был нанесен не острымконцом, а выпуклой задней частью головки.

– Вы не считаете, что это было довольно трудносделать? – спросил Лич.

– Пожалуй, да, учитывая, что удар былприцельным, – согласился доктор. – Однако это область предположений,и, честно говоря, я с трудом представляю себе, как был нанесен этот удар.

Лич, повинуясь безотчетному импульсу, поднял руки, пытаясьвоспроизвести подобный удар.

– Странно, это очень неудобное положение, –заметил он.

– Вот именно, – задумчиво поддержал егодоктор. – Да и положение в целом кажется довольно странным. Вы видите, чтоее ударили в правый висок… И убийца мог стоять только справа от кровати, глядяей в лицо… Слева – слишком маленькое расстояние до стены.

Инспектор Лич навострил уши.

– Левша? – предположил он.

– Я не стал бы утверждать это со всейответственностью, – сказал Лазенби. – Слишком много неясностей. Ямогу сказать, если хотите, что самым легким объяснением является то, что убийцабыл левшой. Но существуют и иные пути рассуждения. Предположим, например, чтобедная женщина повернула голову налево во время удара. Или убийца моготодвинуть кровать от стены, зайти с левой стороны и затем поставить кровать наместо.

– Последнее маловероятно.

– Возможно, однако такое тоже допустимо. Я не развстречался с подобными случаями и могу заверить вас, молодой человек, версия отом, что смертельный удар был нанесен левшой, имеет много проколов.

Сержант уголовной полиции Джонс, не отрываясь от своейработы, заметил:

– Это обычная клюшка для игры правой рукой.

Лич кивнул.

– И все-таки ею мог воспользоваться мужчина, которомуона не принадлежала. Ведь, я полагаю, это был мужчина? Как вы думаете, доктор?

– Не обязательно. Если этот массивный нибликдействительно был орудием убийства, то и женщина вполне могла нанести такойудар.

Суперинтендант Баттл сказал своим тихим, спокойным голосом:

– Но вы не можете поклясться, доктор, что именно клюшкаявляется орудием убийства?

Лазенби бросил на него внимательный взгляд:

– Вы правы. Я могу поклясться только в том, что онамогла быть использована как орудие убийства. Я могу сделать анализ крови иопределить группу… Также я могу определить принадлежность волос, прилипших кэтой клюшке.

– Да, хорошо, – одобрительно сказал Баттл. –Никогда не мешает проверить все досконально.

– А у вас, суперинтендант, есть какие-то сомненияотносительно этого ниблика? – с любопытством спросил Лазенби.

Баттл отрицательно покачал головой:

– О нет, нет. Я – простой человек и привык верить тому,что видят мои глаза. Ее ударили чем-то массивным и тяжелым – этот предметдостаточно массивный, на нем кровь и волосы, и, вероятнее всего, это ее кровь иволосы. Ergo, клюшку использовали в качестве орудия убийства.

– Интересно, – сказал Лич, – бодрствовала онаили спала, когда ее ударили?

– По-моему, бодрствовала. На лице ее сохранилосьудивленное выражение. И смею сказать… правда, это только субъективное, частноемнение, – она не ожидала того, что случится. Нет никаких признаков борьбы…ни следа ужаса или страха. Я мог бы представить себе лишь два варианта – либоона только что проснулась и смутно осознавала происходящее, либо она зналасвоего убийцу и совершенно не предполагала, что он может причинить ей вред.

– Настольная лампа была включена, а верхний светпогашен, – задумчиво сказал Лич.

– Да, это возможно в обоих случаях. Она могла включитьлампу, внезапно проснувшись, когда некто вошел в ее комнату. Или же она простоне выключала ее.

Сержант Джонс поднялся с колен.

– Прекрасный набор отпечатков, – сказал он,удовлетворенно улыбаясь. – Просто идеальная четкость.

– Это должно упростить нашу работу, – с глубокимвздохом произнес Лич.

– Услужливый малый, – заметил докторЛазенби. – Оставил орудие убийства, отпечатки пальцев… Удивительно, почемуон не оставил еще и свою визитную карточку!

– Возможно, – предположил суперинтендантБаттл, – он просто потерял голову. Такое бывает.

Доктор кивнул:

– Весьма правдоподобно. Ну что ж, я должен идти, меняждет здесь еще один пациент.

– Какой пациент? – вдруг оживившись,поинтересовался Баттл.

– За мной послал здешний дворецкий еще до того, какобнаружили это преступление. Сегодня утром они не смогли разбудить служанкуледи Трессильян, сейчас она находится в коматозном состоянии.

– Что с ней случилось?

– Сильно одурманена одним из барбитуратов. Состояние еевесьма тяжелое, но, думаю, она выкарабкается.

– Служанка?.. – сказал Баттл. Взгляд его немноговыпуклых глаз медленно поднялся по длинному шнуру колокольчика, большая кистькоторого покоилась на подушке рядом с головой убитой.

Лазенби понимающе кивнул, проследив за его взглядом:

– Точно так. Это первое, что должна была сделать ледиТрессильян в случае тревоги, – потянуть за кисть и призвать свою служанку.Однако она могла бы дергать ее до посинения. Этой ночью Баррет не могла быуслышать ее.

– Об этом определенно позаботились, не так ли? –сказал Баттл. – Каково ваше мнение, доктор? Она обычно принималаснотворное?

– Убежден, что нет. В ее комнате нет даже пакета сподобными снадобьями. И я понял, каким именно способом ее усыпили. Снотворноебыло подсыпано в настой сенны. Она заваривает сенну и пьет эту настойкуежевечерне.

Суперинтендант Баттл потер рукой подбородок.

– Гм… – произнес он. – Кому-то были хорошоизвестны порядки, заведенные в этом доме. Вы знаете, доктор, пожалуй, этокрайне необычное убийство.

– Ну, – сказал Лазенби, – вам решать.

– Какой приятный человек этот доктор, – сказалЛич, когда доктор покинул спальню.

В комнате леди Трессильян остались только Лич и Баттл.Фотографии были сделаны, все измерения записаны. Теперь оба полицейскихдосконально знали комнату, где было совершено преступление.