было, нам бы не выделили трехкомнатную. Прописан он будет со мной.

—

Я сказал, так и будет, — набычился Олег.

Свекровь периодически продолжала устраивать показательные выступления. Хотя, чего уж там устраивать? Потерпи немного и скоро все съедут. Так нет же: ей обязательно надо было потрепать нервы — скорее себе, чем Лере, у которой к тому времени выработался стойкий иммунитет на все семейство.

—

Чего ты сидишь в Москве? — начинала она свою песню, когда находила коса на камень. — Почему ты не уедешь к родителям?

—

А почему я должна? У меня здесь работа… Да и вообще беспредметный разговор это, Мария Анатольевна. Это Вы мне говорите, когда мы скоро разъедемся?

—

А ты знаешь, Олег может сделать так, что ты квартиру не увидишь никогда? Он ведь основной квартиросъёмщик. — И она начинала высказывать какие-то нереальные версии, зная, что подцепила бывшую невестку на крючок. — Какое ты вообще имеешь отношение к этой квартире? Я встала в очередь на кооператив, он работал, чтобы получить его.

—

А я была прописана и родила ребенка, чтобы он получил его…, — заканчивала Лера и захлопывала за собой дверь. Внутри все кипело.

Потом являлся Олег и была еще одна тема для скандала.

—

Ты зачем матери хамишь? — начинал он. И все шло по кругу. Заносилась рука, но до рукоприкладства не доходило.

Не смотря на устоявшийся иммунитет, Лера страдала очень от всей этой ситуации. Часто приходила на работу подавленная, один раз не выдержав и все рассказав Сергею, заметившему ее состояние, расплакалась. Он сел рядом на кожаный диван, предложил:

—

Ляг, полежи, отдохни. Я закрою дверь, чтобы никто не зашел. Давай я тебе спину помассирую, помогает.

Лера покорно согласилась. Она была не в состоянии задумываться о том, что это опасно. По мере массажа ткань ее блузы была приподнята умелыми руками, и взору искусителя предстало черное эротическое кружевное белье — «боди», делающее молодую женщину сексуальной и желанной. Сейчас она могла себе позволить купить нежное французское белье, и делала это с громадным удовольствием, не жалея денег.

—

Как красиво, — выдохнул он и, подавшись порыву, стал целовать ее плечи.

—

Сергей, не надо, — мягко отстранилась она, вставая. — Мы ведь друзья?

—

Извини, — покрасневши, он мягко отстранился. — Ты не представляешь, какая ты… Ну что я тебе могу посоветовать в данной ситуации… — продолжал он, усаживаясь в свое большое директорское кресло и меняя тон на деловой

. — Надо потерпеть немного. Финиш

ная ленточка маячит неподалеку. Ты уже занимаешься разменом, я так понимаю.

—

Мы еще не все документы получили на кооператив.

—

В любом случае это скоро случится.

И это случилось как раз к Лериному тридцатилетию. Сколько ей пришлось потрепать себе нервы по вопросу обмена, знала только она. Олег, надувшись, отвергал все предлагаемые варианты размена. Причина находилась каждый раз разная: то ему район не подходит, то кухня маленькая (как будто готовить ему там), то балкона нет, то санузел совмещенный… Варианты можно перечислять до бесконечности. На самом деле, он просто испытывал бывшую жену на прочность и старался сделать ей в пику. Ему-то все равно: в своей квартире или с родителями. Комфортно и удобно: столовая-прачечная в лице папы с мамой под боком, а прийти и плюхнуться в постель все равно где. Но гонор показать — самое оно.

Лера к тому времени уже успела поменять машину на более приличную, крутую по тем временам «девятку». Конечно, Олег бесился. Ей постоянно звонили мужики: говорила — по работе, а там поди-проверь. Она шла по своей лестнице судьбы вверх семимильными шагами и была уверена в завтрашнем дне, а он топтался на месте и зверел от создавшейся ситуации. Ведь он кто: ма-а-асквич! А она? Лимита! На самом деле так рассуждают многие москвичи, которые считают, что они должны иметь всё по определению, не прилагая к тому усилий: они же коренные москвичи! И подноситься им это должно на блюдечке с золотой каемочкой. Ну, а не принесут — так мамка с папкой под боком, не оставят дитятю в беде. А лимита — на то и лимита, что знает: своим горбом не заработаешь, никто не поможет. А блюдечко не только с каемочкой, но и обычное, столовско-общепитовское, некому поднести. Поэтому и достигают гораздо больше избалованных и инертных москвичей. Ну, а те и бесятся. Только и могут сказать: понаехала лимита!

Апогеем стала нелицеприятная ситуация, возникшая как-то вечером. Он пришел трезвым и злым — Лера сразу увидела это. Взвинченный и накрученный кем-то ранее и желающий отыграться на ближнем, в данном случае на ней. Слово за слово (была бы цель, а средство найдется), он стал угрожать. Лера в карман за словом не полезла. Он, после фонтана матерной брани в ее адрес, разбил лампочку-ночник, усыпав ковер осколками мелкого тонкого стекла. Сильной ручищей наш «герой» повалил бывшую любимую жену на паутину из стекла, поднося оголенный патрон к ее лицу. «Как в пыточной» — промелькнуло в голове у незащищенной женщины.

—

Что ты сказала, ну-ка повтори, сучка! — продолжал бывший муж, не давая Лере встать с пола и нависая над ней.

—

То, что слышал, — она уже собиралась спать и на голое тело был наброшен длинный халат без пуговиц.

—

Ты у меня сегодня на улице спать будешь, лимита! — с этими словами он поволок сопротивляющуюся женщину волоком, как мешок с картошкой, к двери.

В коридор на шум выбежали свекры. Лерин халатик к этому времени распахнулся, выставляя на обозрение все самое интимное. Олег открыл входную дверь в парадное.

—

Сегодня поспишь на коврике, не принцесса!

—

Что ты делаешь, Олег! Прекрати, — они попытались остановить разбушевавшегося сына.

Улучив момент, когда он отпустил ее, Лера вскочила с пола. Она не контролировала себя и думала только о том, как отомстить своему обидчику — здоровому сильному мужику, который в силу своих физических возможностей смог так унизить ее. Мужлан, ничего не достигший в жизни и живущий низменными потребностями, имеет право поднять руку на нее, уважаемую на работе многими людьми, называющими ее по имени-отчеству? Только по тому праву, что она когда-то, по случайному недоразумению, была его женой, и сейчас они все еще живут под одной крышей? Реальность отошла на задний план и в глазах рябили картинки: оголенного патрона, маячащего возле глаз, как во время пытки…Ее, полуобнаженной, беспомощной, выставленной на всеобщее обозрение…

Все, что она в данный момент увидела — случайно попавшееся на глаза орудие мести. Удачно подвернувшаяся